Российский колокол, 2015 № 7-8

Да он много знал, помнил и не забывал о времени, о них и о себе. Он не мог быстро приспосабливаться к новым условиям и обстоятельствам, не мог своё ремесло мгновенно использовать себе во благо, не умел из беспартийного превратиться в нужный момент в попутчика, потом в сочувствующего беспартийного партийца – ликантропия в любой форме была чужда ему. Он не умел оседлать своего Пегаса, сделать его Красным Конём, дойным Пегасом. Он не мог, как иные, быстро заводить дружбу с видными комиссарами и чекистами, навязчиво предлагать свои услуги по написанию революционных лозунгов, стихов и песен, по организации лекций-концертов и постановке своих революционных пьес, написанных на «туземном материале» Политпросвету Наркомпроса и Политупру Реввоенсовета, организовывать при клубах трудовых коммун цеха и гнёзда местных пролетарских поэтов. В начале голодных и холодных 20-х годов, когда «певцы революции и светлого грядущего» имели неплохой паёк в распределителях и в спецстоловых, Сергей Павлович голодал, ему приходилось пробавляться пайковым горохом и воблой, иногда он вынужден был скрепя сердце работать при партийных газетах в качестве «обработчика» сырых и малограмотных текстов новоявленных «хозяев жизни», заслуженных партийцев, которые, получив должность, стремились заявить себя в качестве писателей и властителей дум. Под пером С.П. малограмотный и косноязычный политический бред превращался в грамотный и внятный текст, а беспомощные, неуклюжие вирши о товарище Дзержинском и о председателе РВС товарище Троцком становились политической лирикой в духе Багрицкого и Безыменского. «Довольно пели вам луну и чайку/Я вам спою про Чрезвычайку!». Но это был скудный заработок. Три трубочки сахарина, две пачки маргарина да два сухаря. Самым доходным ремеслом являлось составление в прозе и стихах лозунгов и речёвок, а также написание наглых до безобразия и бездарных до отвращения революционных пьес. Но это легко получалось только у пролетарских писателей, которые успешно выживали тогда под сенью Пролеткульта и Лубянки. Все они были как на подбор низкорослыми, кривоногими, сильными, зубастыми, «высокоидейными и сознательными», злобными и беспощадными к тем, кто не с ними. Особенно процветали авторы политического лозунга и революционных пьес из туземного быта: о победном шествии революции в Тифлисе, в Поволжье, в Сибири, в Свияжске, в Китае, на Аляске или на Марсе. За самую бессмысленную, бездарную и наглую пьесу автору платили 200–250 тысяч рублей, а за каждый придуманный пролетарский лозунг – по 15–20 тысяч рублей. Большие деньги платили в журнале «Безбожник», но не всякий поэт мог в то время состязаться с безбожными виршами Демьяна Бедного. Огромные суммы платил и Емельян Ярославский за антирелигиозные пьесы.

При таких гонорарах даже в то голодное время можно было побаловаться мясными бифштексами (вместо морковных котлет) с жареной картошкой (вместо отварной пшёнки) и попить пивка с варёными раками. С такими деньгами можно было сходить не к Мейерхольду, а в Большой театр, где хороший буфет и самые красивые дамы.

Весьма прибыльным и доходным делом была публикация «подлинных документов, изобличающих подлую и мерзкую жизнь царских сановников». Большевики, придя к власти, продолжили дело акул буржуазно-либеральной прессы царской России по дискредитации царского режима вообще и царской семьи в частности. Для этой цели большевикам весьма пригодились документы и протоколы секретаря Чрезвычайной высшей комиссии Александра Блока, а вместе с ними и опытные литературные фальсификаторы и почерковеды. Сергей Павлович не понаслышке знал о том, что некоторые дневники последнего императора России были подделаны Демьяном Бедным. Точнее, не им самим, а ловкими людьми из его окружения, которые изготовляли «подлинные рукописи революционного содержания» исключительно ради наживы. Тогда этим занимались поэт Борис Садовский, Анатолий Каменский, Евгений Башков, Иван Панков, Дмитрий Зуев и многие другие литераторы из РАППа. Но самым плодовитым на изготовление фальшивок был журналист Зиновий Давыдов, он был самым беспринципным и самым опытным фальсификатором того времени. Это он умудрился при финансовой поддержке Демьяна Бедного и Глеба Бокия изготовить и опубликовать в альманахе «Минувшие дни» (1927, № 1, 1928, № 2, 3 и 4) «Дневник фрейлины последней императрицы – Анны Вырубовой» в 25 тетрадях, который вызвал в советском обществе настоящую сенсацию… Эта гнусная фальшивка была позже разоблачена. Вначале в 1939 году документоведом А. Шиловым в его руководстве по публикации документов начала XX века, потом историком Николаем Дружининым в 1961 году в журнале «История СССР». Но осадок от этого фальшивого «Дневника Вырубовой» у советского читателя остался и многие места из этого «дневника» перекочевали в романы, повести, пьесы и сценарии советских фильмов о Григории Распутине и крахе Российской империи.