Российский колокол, 2016 № 1

Никанорыч испробовал все возможное и невероятное. Он добавлял в мешанку «Нептун» – медвянопахнущий болгарский табак, пытался приспособить «кильку в томатном соусе», но ей гнушалась даже самая неразборчивая рыбешка. Он испробовал все, чем мог блеснуть изобретательный мозг рыбака со стажем. Никанорыч плевал на наживку один раз, дважды, трижды. Однажды в сердцах помочился на нее – рыба, как заговоренная, оставалась недосягаемой – интерес проявляла, но в рот наживку не брала. Секрет по случаю открылся – он оказался простым, но стоил Никанорычу до чрезвычайности дорого.

Жаркие во всех смыслах будни тягостно тонули в мареве испарений, до окончания строительства оставалось совсем немного. Причальные комплексы уже оснащались электроникой, управляющей грузовым процессом. Основная масса начального персонала занималась одуряющими занудностью мероприятиями по защите металла опор от коррозии. Темп и остатки задора сошли на нет: все подспудно понимали, что от этой части работы не зависит ничего. Терминал заработает в любом случае с пуском управляющих систем. Во время прилива рабочие беседки висели в трех метрах от поверхности воды. В это время отчетливо наблюдались застывшие в толще воды темные силуэты ждущих любой оплошности акул. Страховка ли, ежедневные ли подписи в журнале инструктажей – чрезвычайных происшествий за время массированного строительства не произошло. Случай падения монтажника в воду в самом начале работ имел место, но все обошлось благополучно.

Лениво поругиваясь, уставшие люди кропотливо исполняли свой долг, думая о том светлом дне, когда легкий самолетик вновь поднимет их в воздух над просторами, ставшими частью их биографии. Мысли о кооперативной квартире, луженой экспортной «копейке», об отдыхе на черноморском побережье и всяком прочем материальном и сопутствующем затмевали последние трудности – в действиях и характерах начали острее проявляться позитивные, утраченные на время особенности. Сквозь брюзжание чаще проскакивали шутки, нарастая с каждым следующим к финалу работ днем.

Со дня на день ждали прихода первых наливных судов. Караваны комиссий топтались по причальным линиям, белыми грибками пробковых шлемов высвечивая линию их интересов. Что-то не ладилось в электронной оснастке, да и немудрено: мастика заполнения кабельных трасс вытекала, превращаясь (чтобы удачнее подобрать аналогию] в безнадежно распластавшихся земляных червей. Место нестыковок, даже с подвесок, висящих над водой, определялось без труда по мобильным белым палаточкам, продвигающимся по линии залегания кабеля. С отливом беседки уже не опускались вниз – по переменному поясу работы завершились неделю назад, и теперь всегда висели под верхотурой.

Никанорыч исправно доставлял термосы с обедом – в этот день всех ждал деликатес: вареная картошечка в «мундирах» с хорошим шматом заветной рыбы. Предпраздничное настроение чувствовалось во всем. Выбравшись из беседок в благанчик, монтажники смоктали выразительные розовые косточки, многозначительно закатывая глаза. В перерывах подначивая Никаноровича самым для него больным. Оказалось, заслуга его здесь была минимальной: подкатить на своем «козле» от кухни «резервации» да дождаться грязной посуды. Рыбой в этот раз одарила местная администрация в счет сверхплановых достижений. Никанорыч в отместку говорунам молчаливо играл желваками и как-то особенно слезно лупал выгоревшими ресницами. Когда его удавалось разговорить, застрельная тема всегда начиналась с баек о хитростях рыбалки. Последние дни пребывания в этой богом забытой пустыне означали его полное фиаско. Беда его веселила застоявшихся «жеребцов» – тайна оставалась там, где родилась. И, казалось, окажись хотя бы малейшая возможность остаться здесь еще на один срок – Никанорыч потянул бы и его ради достижения своей главной цели.

Ближе к вечеру в отдалении приветственно гуднуло – в створы залива зашло первое судно. Ночью недалеко от него зажглись стояночные огни другого.

Наутро предстояло главное действо. Спозаранок, пока солнце не успело раскалить настил причала, на него высыпали все принимающие участие в работах. По аналогии с пуском объектов на Родине в России, соорудили возвышение-трибуну. Европейские одежды и снежно-белые одеяния аборигенов смешались в единую пеструю массу. Мелькающие под ногами угольные рожицы подростков сверкали белками глаз-попрошаек. Видя подобревшие лица, каждый из них пытался что-то заполучить себе в подарок, дергая то за брелок ключей, то затаенно дотрагиваясь до предметов одежды – сдерживающие границы все же работали. Прилив нагонял в залив свежей воды. Еще не остановились бурунчики от потоков ее вокруг свай, как одно из судов снялось с якоря, медленно, но уверенно двинувшись к новой причальной стенке.