Российский колокол № 1–2 (38) 2023

А ничего, ему же сказали: в ссоре со всеми, никому не нужен. Раньше валили на церковь да инквизицию, мол, нельзя вообще лечить. Дал бог болезнь – наказание за грехи, помирай и не жалуйся. Мыться и то нельзя – подозрительно. А теперь вообще причину не говорят. Правда, с одним не поспоришь: не может же всеми повально двигать зависть. Ему остается только откланяться.

Земмельвейс вспоминал свой путь. Где он ошибся?

Может, напрасно он в Венском университете перевелся с юридического факультета? Он сходил тогда в анатомический театр, потом – на несколько медицинских лекций и понял: это – его призвание. Церковь, правда, все еще прохладно относится к лекарям, но уже не мешает. Семья не нуждается, и он может сам выбирать, чем заниматься. Лишь бы получил хорошее образование.

– Ты заносишься, – говорил ему один из наставников, Франц Брейт. – Могу рекомендовать тебя на свое место – заведующего вторым отделением родильного дома. Я тебе говорил? Мне предложили возглавить кафедру акушерства в университете.

– Да, говорили.

– Но придется молчать. Это ты понимаешь?

– Могу ли я исследовать? Ведь я хорошо продвинулся, у меня есть версия, почему так много женщин болеют родильной горячкой. И итог часто смертельный. А ведь так немного надо, чтобы ею не болели!

– Да, но молча, понимаешь? Никому лекции не читать, ни с кем в споры не вступать. Ты услышал меня? Не кривись, всю жизнь приходится с кем-то считаться. Иначе не дадут работать, не посмотрят на заслуги. С тобой очень сложно.

– Но это для их же блага… Ладно, я понял.

Или он ошибся, принудительно вводя обработку рук медиков хлорной известью? Но молодой акушер выяснил опытным путем, что всему причиной грязь. И лучше ее ничто не уберет. Не сжигать же, в самом деле, по старинке вещи и целые дома!

Но люди просто не хотят работать по-новому. Хотя в больнице дисциплина почти военная и результаты применения методики надежны. А врачи твердят одно: хлорка, мол, руки разъедает. И воняет – въедливый запах преследует всех его врачей, стоит провести какое-то время в отделении.

И кто знает, что повлияло на мнение главного акушера Венской больницы Клейна? Мнимая скандальность заведующего вторым отделением? Лень и невежество коллег? Может, главврача устраивает именно такой Клейн: беззубый и ведомый человек на этой должности после активного и знающего Боэра. Да и запах хлорки его тоже раздражал. Земмельвейс не видел, как начальник морщился при его приближении. Конечно, друзья его пытались предупредить. Но он всегда столько работал, что не замечал таких вещей, не хотел никого слышать. У него не было другой жизни, вне больницы. И запах хлорки его как раз радовал, это означало спасение, жизнь.

Что вот ему, Земмельвейсу, вменили в вину? Несоблюдение дисциплины и субординации. Известно почему – накричал недавно на чиновника. Тот явился к нему в отделение договариваться о родах жены. Многие приходили с такими просьбами – попасть именно в его отделение. В соседнем умирает от родильной горячки каждая третья, почти как везде, а у него мало кто болеет. И ладно бы пришел просить – нет, с порога началось. Отчего, мол, так сильно воняет? На кого угодно накричал бы, кто работать мешает. И тут нет его ошибки! Игнац упрямо встряхнул головой, отметая сомнения.

Клейн, конечно, не чихнет без высшего соизволения. Так боится служебного расследования в больнице, что не считается ни с чем. Пусть лучше умирает каждая третья в обоих отделениях, чем менять привычные методики. Зато никто ничего не будет искать!

Над самим Земмельвейсом тучи сгущаются. Друзья сказали, что ходят слухи о его невменяемости, а не просто склочности. Значит, клиники не разбегутся его брать на работу. Не так уж широко медицинское сообщество, все друг друга знают. И чьей-то злобной сплетни хватит, чтобы забыть о его заслугах. Никто не хочет жалоб и постоянного запаха хлорки.

Недавно Игнац Земмельвейс читал лекции перед научным сообществом о полученных результатах и очевидных выводах. Многие поздравляли, но на том все и закончилось. Уволили без всяких сожалений и разбирательств. Еще неделя – и больше он никому не нужен.

Фигура в капюшоне стояла перед пока еще заведующим вторым отделением и просила о беседе. Впрочем, как просила… Скорее, настаивала:

– Мы можем быть полезны друг другу, месье Земмельвейс. Мы наслышаны о ваших исследованиях и хотим дать им ход.

– Вы иезуит, святой отец? – Игнац сразу понял, что перед ним монах. Раз он ищет власти знания, значит, из какого-то ордена. Тем более это странное «мы».

Фигура покачала головой:

– Нет, но направление вы угадали. Я – мальтийский рыцарь Марсель де Браас. Мы много занимаемся госпиталями и больницами. Нам нужны ваши знания и опыт. И я предлагаю вам широкие возможности их применения.

Земмельвейс слушал и думал. У него очень мало сторонников. А поддержка ой как нужна… Не двинуться дальше, жить и то не на что. Сбережения закончатся быстро, он не обманывался иллюзиями.