Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века

Непосредственное знакомство с Западом вызвало в русском европейце, каким по своему воспитанию и характеру уже был к тому времени Венюков, множество мыслей и чувств, в общем-то типичных для многих образованных русских, посещавших ту часть Евразии. Позднее, когда речь зайдет об эмиграции, Михаил Иванович в сжатом виде изложит эти соображения в частном письме к брату. Это кредо русского европейца и патриота в одном лице: «Я служил и всегда готов служить России, кроме нее у меня нет симпатий, ей одной принадлежит и моя мысль, и мои чувства. И будь она под теперешним игом и даже николаевским, павловским и прочее, или же процветай, как Англия, Бельгия и прочее, я одинаково ее люблю. Но дело не в одной платонической привязанности. Кого любишь, тому прежде всего желаешь движения вперед, нравственного и умственного преуспеяния и, что главное, свободы от тягостных условий развития, свободы судьбу свою создавать по своей воле, а не из-под палки. И восемьдесят ли миллионов народа, считающего себе от роду вторую тысячу лет, не стоят этой свободы, этого выхода из крепостного состояния? Им ли кажется не желать и не добиваться тех же форм быта, которые составляют счастье и славу Европы и Северной Америки, форм, которые у меня врезались в память неизгладимыми чертами. Ты знаешь, что нас ненавидят везде. Ненависть эта большею частью бессознательна, но она, скажем прямо, не лишена оснований. Кто легко относится к ярму, надеваемому на шею, кого это ярмо не тяготит настолько, чтобы в нем проявилось желание сбросить его, во что бы то ни стало, тот унижает в себе, выражаясь метафорически, образ и подобие Божие, становится ниже прочих людей и делается достойным их сожаления…» И далее Венюков пишет: «Я давно знаю склад русского общества, давно изучаю общества европейские, знаю слабость последних, сухость сердца в них господствующую, преобладание корыстных расчетов и, наоборот, нашу откровенную общительность, нашу слишком барскую распущенность и ширину русской натуры… И как ни симпатичны мне самые эти недостатки русских людей и ни противны [западноевропейские] жадность и нахальство, я не могу не признаться перед совестью, что эти нахалы, что эти торгаши вырабатывают своими трудами великую идею освобождения человеческой личности от всяких уз предания, а мы – мы ничего не делаем».

Первую корреспонденцию для герценовского «Колокола» Венюков написал еще в 1861 году, в пору всеобщего увлечения основателем вольной русской печати и его изданиями. Для доставки письма в Лондон пришлось воспользоваться услугами посредника, но тогда корреспонденция до Герцена не дошла, хотя и была опубликована в «Таймс».

Когда же Венюков выехал на Запад, одним из главных событий его европейского турне стало личное знакомство в 1867 году с Герценом и Огаревым, к тому времени переехавшими из Лондона в Женеву. Старые эмигранты и русский офицер, странствующий по Европе, несколько раз обменялись визитами. Особое впечатление на путешественника произвел, конечно, Герцен. По отзыву Венюкова, «такого всестороннего и остроумного собеседника» ему не приходилось встречать ни раньше, ни позднее. «Чтение его книги „Былое и думы“, тогда бывшей новостью, не могло затмить его самого. Огарев же был скушноват…»

Как вспоминал Михаил Иванович «под влиянием женевского „вольного воздуха“ и отчасти бесед с Герценом», пульс у него «так повысился, настроение мозга так поюнело», что он даже написал два стихотворения. Одним из них стал русский перевод «Марсельезы», который по желанию Герцена был напечатан в его типографии «вместе с французским текстом на листке, который удобно было распространять…». В герценовском «Колоколе» I августа 1867 года была опубликована и статья Венюкова о русских завоеваниях в Азии с примечаниями самого издателя и положительной оценкой этой статьи.

В 1869–1870 годах Венюков на средства, полученные от Военного министерства, совершил путешествие в Японию и Китай. По возвращении он опубликовал двухтомное «Обозрение Японского архипелага в современном его состоянии» и «Очерки современного Китая». В этих работах Михаил Иванович отметил преимущества географического положения Японии с точки зрения развития торговли с другими странами, описал приемы земледелия и агротехники, быт, обычаи страны, особо подчеркнув трудолюбие японцев и их вклад в прогресс своей страны. С теплотой и симпатией Венюков отзывался и о китайском народе, в то же время возмущаясь «грубым, если не сказать зверским» обращением колонизаторов с коренным населением Китая.