Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Милюков вернулся в Россию в апреле 1905 года, когда процесс политической самоорганизации уже охватил российские столицы. Одно время его пытались перехватить интеллектуальные лидеры социалистов-революционеров. Друзья из народнической редакции «Русского богатства» (В.А. Мякотин и др.) предлагали ему даже войти в состав ЦК эсеровской партии и были немало удивлены отказом Милюкова, заявившего, что он вовсе не является социалистом. Столь же радушно Милюков был принят и в демократическом, либерально-народническом Союзе писателей, организованном Литературным фондом (К.К. Арсеньев, Н.Ф. Анненский), и в Вольном экономическом обществе (где наличествовали все политические оттенки – от либерал-консерватизма графа П.А. Гейдена до социального демократизма Е.Д. Кусковой). Некоторое время Милюков не спешил с выбором: «Такое мое положение было самым благоприятным не только как обсервационный пункт, но и как способ политического самоопределения».

Именно это балансирование между земцами-практиками (Петрункевич, Родичев, Шаховской, братья Долгоруковы) и «левыми интеллигентами» (Анненский, Богучарский, Пешехонов, Прокопович) еще более улучшило позицию Милюкова для быстрого политического взлета. Он стал активным участником так называемой банкетной кампании, когда под видом безобидной фронды закладывались основы будущего политического самоопределения. Бывало, что Милюков выступал по нескольку раз в день и в аристократических салонах, и в студенческих мансардах. Всегда действовавший на грани легальности, Милюков понял скрытый до поры потенциал безобидных, казалось, «банкетов». Он, как историк, прекрасно знал, что аналогичные банкеты в эпоху Луи-Филиппа стали эффективной формой быстрого перехода от ритуальной фронды к открытой политической борьбе, приведшей в конце концов к падению Июльской монархии во Франции.

Среди людей, различных по политическим убеждениям, но временно объединенных схожими антиправительственными настроениями, Милюков оказался одним из самых рациональных. Процесс политической самоорганизации, неизбежно предполагающий рационализацию эмоций, потребовал поставить во главе общелиберального движения человека суховато-рассудочного, тяготеющего к либеральному центризму. Интеллигентской политизированной среде нужен был лидер, способный примирять фланги, «растворяться» в либеральной среде и в то же время эффективно представительствовать от ее имени. Этот лидер должен был быть фундаментально образован, убедительно говорить, хорошо писать, иметь репутацию принципиального противника режима, в том числе и за границей. В каждой из перечисленных «номинаций» по отдельности были люди, наверное, не менее блестящие, чем Милюков, но он оказался уникален по совокупности искомых качеств. Как «многоборцу» Милюкову не оказалось равных, и окружающие очень быстро поняли это.

В зародившейся Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы) были практически с самого начала разведены председательские функции и функции «лидера партии». Председательство в ЦК в разное время осуществляли бесспорные моральные авторитеты – князь Пав. Д. Долгоруков и И.И. Петрункевич. В I и II Государственных думах, не будучи депутатом, Милюков не мог быть соответственно и руководителем фракции. Но уже с первых лет кадетской деятельности за ним прочно закрепляется роль «лидера партии». Именно в его функции входила выработка стратегической линии, формулировка тактических задач, принципов и форм коалиционной политики.

Позднее многие критики (часто из числа до поры лояльных коллег-партийцев) сетовали, что в такой ответственный для России момент либеральную партию возглавлял столь «бесчувственный» человек, как Милюков. Его позицией были недовольны многие, обвинявшие его и в «избыточной рассудочности», и в склонности «выстраивать жизнь геометрически», видеть в коллегах «не человеческую душу, а политическую функцию». Оппоненты Милюкова полагали, что прочность его убеждений часто перерастала в политическую косность, уподобляли Милюкова сильному, с хорошей выучкой, шахматисту, блестяще разыгрывающему «стандартные положения», но негибкому и неспособному к творческой импровизации… Справедливости ради надо сказать, что без Милюкова прочное организационное оформление российского либерального демократизма могло вообще не состояться и уж во всяком случае не продержалось бы так долго. Именно в сохранении внутрипартийного единства Милюков видел свою приоритетную политическую задачу, возможно – историческую миссию. Он сознательно отождествил себя с партией, и большинство в партии приняло это самоотождествление как естественное и должное.