Российское гражданское общество и власть

Наконец уже в самый последний момент, ну прямо накануне этого форума, кто-то из правительства говорит: "Да, будет Президент, значит нужен гимн!”Я говорю: "Ребята, вы знаете, я вас хочу предупредить: когда ввели этот гимн, я дала себе слово, что не буду вставать при нем, и я не встану. А ведь я на сцене сижу. И я не встану”. Они так между собой переглянулись: "Вообще, Президент может войти и под фанфары". Гимна не было, были фанфары. Фанфары – пожалуйста.

Я очень боялась, я написала на три минуточки такую реплику, и потом еще побежала в "Мемориал” к Рогинскому и Даниэлю: "Ребята, я нарочно не на пять, а на три минуты написала. Чего тут у меня не хватает, что надо сменить – задавайте, один ум хорошо, а три лучше”. И мы вместе редактировали. Это было обращение к этому вот непонятному залу, который надо было предупредить, потому что мы все же боялись, чтобы не голосовали. Поэтому я сказала что-то вроде: "Вот мы на заседании во Дворце съездов. Он был специально построен для того, чтобы в нем заседали съезды КПСС. КПСС – это была партия с Президиумом, Политбюро, с единой дисциплиной. А теперь – мы гражданское общество. В отличие от них мы разные. Мы не можем быть одного и того же мнения по разным вопросам. В этом наше отличие! Мы – гражданское общество. Мы разные, и поэтому мы не можем голосовать ни на что, потому что мы по определению разные и у нас не может быть согласия…” Ну вот что-то в этом духе.

Пять минут говорила и передала слово Президенту. Надо сказать, что Президент был пунктуален. Я сладострастно смотрела на часы и предвкушала, как скажу: "Господин Президент, у вас осталась одна минута!” Но он мне не доставил этого удовольствия, он уложился в девять минут. Наверное, там тоже не идиоты готовили эту речь. Потом меня спрашивал Саня Даниэль: "Вы сидели рядом, вы не видели там вычеркнутой фразы?" Кто-то из доброжелателей показал им вечером заготовленный текст, и там была фраза, что нужно создать гражданский совет и за него надо будет проголосовать. Но Президент этой фразы не произнес. И они не знали: ее вычеркнул кто-то другой или он сам после моего выступления ее не произнес. Но он ее не сказал, и, может быть, именно из-за этого он уложился в девять, а не в десять минут»[36].