Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу

Массовые перемещения беженцев и депортированных лиц из мест ведения военных действий во внутренние области России во время Первой мировой войны привели миллионы людей, происходивших из регионов, где в период с 1917 по 1921 год формировались новые национальные государства, на территорию, находившуюся под властью большевиков. Равным образом многие бывшие российские граждане остались в этих новых государствах и иногда не были готовы принять их гражданство. Поначалу публичные заявления создавали впечатление, что беженцы всех категорий смогут отправиться по домам, и слухи быстро распространялись, подстегивая волну эмиграции[551]. К концу 1917 – началу 1918 года начали поступать донесения, что многочисленные польские, еврейские и литовские беженцы собираются на Западном фронте, испрашивая разрешения пересечь линию фронта, чтобы вернуться домой. Руководители организаций беженцев по обеим сторонам фронта призывали власти поспособствовать возвращению населения на родину. Но взаимные подозрения и ограничения, вводимые обеими сторонами, создали патовую ситуацию. Германия не желала неконтролируемого массового возвращения обнищавших мигрантов (множества евреев, поляков и представителей других народов, которые могли оказаться на немецкой территории и среди которых свирепствовали инфекционные заболевания), тогда как большевики не торопились разрешать массовую миграцию по многим причинам – не в последнюю очередь потому, что таким образом дезертиры из Красной армии получали возможность ускользнуть. Власти также беспокоило то, что молодые люди смогут пересечь границу, чтобы присоединиться к Белой, Польской или какой-нибудь иной армии[552]. НКВД издал строгий приказ, согласно которому любого беженца или военнопленного, пытающегося покинуть страну без необходимых для этого документов, следовало задержать. Местные чиновники могли брать взятки и по собственному почину помещать под надзор любого, кто пытался покинуть страну, что позволяло многим обойти официальные препоны, но также, возможно, ограничивало количество уезжавших, повышая неофициальную стоимость исхода[553]. Например, даже группа литовцев, у которых все документы были в порядке и которые располагали выданным большевиками официальным разрешением вернуться на родину, по дороге из Екатеринослава в Литву оказались вынуждены восемь раз подкупать различных украинских и российских чиновников[554]. Не располагавшим наличными или какими-либо ценностями беженцам и военнопленным (а таковые, по-видимому, составляли большинство) было очень нелегко добираться до границы и пересекать ее.

Позднее во́йны большевиков с прибалтийскими государствами и Польшей и гражданская война внутри этих стран, а также Гражданская война в России помешали заключить формальное соглашение о репатриации и сделали несанкционированное возвращение в частном порядке еще более рискованным предприятием. В то время как сотни тысяч людей, невзирая на эти обстоятельства, совершали опасное и дорогостоящее путешествие, с официально санкционированной репатриацией пришлось подождать – до достижения ряда договоренностей об оптации, которые были заключены в рамках мирных договоров и сепаратных соглашений, подписанных по большей части в 1920 году. Напомню: договоренность об оптации дает частным лицам возможность в течение определенного времени свободно выбрать одно из двух гражданств и обычно обязывает этих лиц переселиться на территорию страны, гражданство которой они избрали.

Идея предоставить частным лицам возможность после изменения государственных границ выбирать страну проживания и гражданство распространилась в международной практике в конце XIX века[555]. Принцип этот основан на демократическом представлении о контракте между государством и его гражданами и, в особенности, на идее, что гражданское и национальное сообщества должны совпадать (или, по крайней мере, что у частных лиц должна быть возможность добиваться их совпадения). Важная роль, которую в урегулировании послевоенных отношений играли процедуры референдума и оптации, сделала это время периодом расцвета подобных идей в международной практике. В конце концов большевики подписали с обретшими независимость странами, правопреемницами Российской империи, ряд соглашений об оптации, сделав это отчасти под давлением, отчасти – в обмен на некоторые поправки в свою пользу. При ближайшем рассмотрении договоренности об оптациях оказываются весьма прагматичными: соответствующие статьи договоров с различными странами отличает удивительное разнообразие, но все они объединены уникальным отношением большевиков к вопросу национальности, а также традициями, унаследованными от Российской империи.