Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу

Другие договоры об оптации отличаются в нескольких немаловажных отношениях. Например, соглашением с Латвией устанавливалось, что «национальность и вероисповедание не имеют никакого значения: важен факт приписки данного лица к… территории Латвийского государства»[560]. Любой беженец, который мог доказать, что до 1 августа 1914 года проживал в Латвии, и все, кто жил на ее территории в момент ратификации мирного договора, автоматически признавались латвийскими гражданами. В то время как эстонские законы и практика создали категорию людей без гражданства (Эстония часто отказывалась принимать евреев и коммунистов, избравших эстонское гражданство, – даже после того как те были денатурализованы советскими властями), латвийские законы предрасполагали к созданию ситуаций двойного гражданства и к натурализации даже тех, кто вовсе не обязательно хотел быть натурализованным[561].

Если при заключении латвийского соглашения договаривающиеся стороны руководствовались в первую очередь территориальным принципом, то договор с Польшей исходил из понятия этнической принадлежности. Право претендовать на польское гражданство было дано не только жителям и бывшим жителям Царства Польского, но и тем, кто мог доказать, что они потомки людей, сражавшихся за независимость Польши в восстаниях 1830-х и 1860-х годов, а также потомкам (вплоть до третьего поколения) бывших жителей Речи Посполитой (если их язык, занятия и прочее доказывали связь с польским народом)[562]. Таким образом, лицам польского происхождения от Петрограда до Сибири было дано право в соответствии с мирным договором избрать польское гражданство, даже если их предки переехали в Российскую империю сотню лет назад. Все, чье прошение о присвоении польского гражданства удовлетворялось, подлежали денатурализации советскими властями[563].

Нацеленный на то, чтобы помешать этническим русским стать гражданами Литвы, договор с этой страной лишил права на ее гражданство любого, кто состоял на гражданской или военной службе, но не происходил из Литвы, – даже если такой человек и проживал на ее территории[564]. Как ни странно, но при всех националистических тенденциях, которые присутствовали в политике большинства вновь образованных государств, Литва стала единственной страной, включившей в договор такой пункт. Все остальные соглашения об оптации давали лицам, способным доказать, что они постоянно проживали на территории вновь образованного государства, право избирать свое гражданство. Однако многочисленные российские беженцы, попавшие в одно из соседних государств и не способные доказать, что проживали в нем ранее, в попытке натурализоваться обычно сталкивались с многочисленными препятствиями. Многие оказались в конце концов лицами без гражданства.

С другой стороны, подход советских властей к подобным соглашениям обычно открывал для представителей иных национальностей возможность выбрать советское гражданство – за одним важным исключением. Лишь лица, принадлежавшие к рабочему классу, имели право претендовать на гражданство РСФСР. Тем, кто принадлежал к другим общественным классам и постоянно проживал за пределами территории РСФСР, выбирать ее гражданство позволялось лишь в совершенно исключительных обстоятельствах, причем чиновники нескольких уровней должны были засвидетельствовать лояльность и благонадежность индивида. И даже если тому, кто не принадлежал к рабочему классу, было позволено натурализоваться и поселиться в РСФСР или другой республике, такие люди могли столкнуться с ограничением прав гражданства (об этом – ниже) и оказаться в статусе лишенцев, граждан второго сорта, имевших лишь обязанности. Другой инновацией было признание республиканского гражданства в процессе оптации. Так, Украинская, Белорусская и другие советские республики имели с каждым из государств, добившихся независимости, особые договоры об оптации, и оптанты могли выбрать для натурализации свою национальную республику, а не Советский Союз в целом[565]. Это было особенно важно для тех украинских беженцев из принадлежавших Габсбургам земель, что находились на советской территории, и, напротив, для украинских беженцев в Польше. И те и другие могли выбрать гражданство Украинской ССР (а не РСФСР). Даже после образования Советского Союза оптант мог номинально выбрать гражданство Украинской ССР. Такой подход сделал советское гражданство более привлекательным для украинцев и представителей других национальностей. Наконец, все соглашения, за одним исключением, требовали от всех лиц, избравших гражданство иной страны, чтобы в течение определенного периода (обычно от шести месяцев до года) они покинули советскую территорию[566]. Оптанта, оставшегося на месте по истечении этого срока, следовало рассматривать как гражданина той советской республики, где он остался[567]. Эта модель установления срока отъезда и приписывания гражданства всем, кто уехать не смог, также применялась к более мелким группам иностранцев даже в отсутствие формального договора об оптации[568].