Rossija (reload game)

- А вот так. Одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки. Зато пиво приносят. Слабенькое, но зато сколько хошь. С него даже до ветру ходить не надобно - само всё впитывается.

Годунов машинально отметил, что покойник, и при жизни дородный, после смерти совсем уж неприлично раздобрел.

- А кто пиво приносит? - решил он уточнить на всякий случай. - Пауки?

- Бесенята мелкие. Их там ботами называют. Глупый народишко, подай-принеси. Рассказать что-то могут, но только из прошлых времен, и на вопросы не отвечая... - Курбский зевнул, прикрывая рот ладонью. - Ну хоть с тобой поболтаю. Устроил мне такую возможность владыка мира сего.

- Диавол? - прошептал Годунов.

Курбский услышал.

- Ну зачем же дьявол, - снисходительно поморщился обезглавленный воевода. - Сам он себя не иначе как архангелом именует... Ну да это наши дела, покойницкие. Давай-ка про живых. Вот скажи мне, Борис Феодорович. Это ведь ты Ливонскому вору тайны наши доносишь. Скажи, в чем дело? Чем тебе Ивашка-подлец платит? Чего ты не имеешь?

Боярин приободрился. Разговор пошел о вещах здешних, понятных.

- В такого рода делах и на таком уровне, - назидательно поведал он, - про "плату" говорить вообще смешно. А вот что я "имею" - это вопрос другой. Я, конечно, сильнее и Пимена, и Цепеня, - тут он на секунду запнулся, едва не добавив вслух: "По крайней мере, был до недавнего времени". - Но вот если эти двое всерьез стакнутся меж собой, на этой самой почве - мне конец. Что тут делать? - искать друзей сильных. А где их искать? Известно где: "враг моего врага - мой друг". Ну или хотя бы союзник.

- А царь Иван, - продолжил он, не дождавшись ответа Курбского, - уж точно ни Цепешу, ни Пимену не друг. Кровососы вообще никому не товарищи, а с Пименом их разделяет насмерть вопрос церковный. У Иоанна католики с лютеранами в большие начальники иной раз выбиваются, а иудеи не только по меняльным лавкам сидят, но и в приказах служат - а такие порядки не всякому православному по нраву. Помнится, ты и сам кипятился насчет ихнего новгородского "Плати налоги, да и молись хоть черту в ступе" - ну а уж Пимена-то от таких слов и вовсе кондрашка хватит!

- Ну а мне - куда деваться? - подытожил боярин. - Кровь я не пью, а лоб крещу - но Об пол не разбиваю. Так что наше с царем Иваном... - он чуть призадумался, подбирая слово, - общение, - (слово нашлось), - вполне естественно вытекает из сути политики.

- Ишь ты, - Курбский склонил голову на плечо, как умная собака, слушающая хозяина. - Это, значит, по твоей науке так выходит... И что, все так делают?

- Похоже, что все, - вздохнул триумвир. - Даже герои древности. У Геродота, историка греческого, рассказывается, как Греция с персидским царем воевала и того одолела. Однако же, пока воевала, каждый второй политик греческий с царем тем сносился и помощь ему предлагал. Не потому, что персов любил, а чтобы свалить политика первого...

- УмнО, - оценил воевода. - А еще умнее было бы собрать вас всех, политиков, в один мешок, да зашвырнуть в самое пекло. Самое вам там место!

- А править кто будет? Дела решать? - осведомился Годунов.

- Царь самодержавный! - твердо сказал Курбский. - И чтобы он один был и всё решал! Тогда непотребства этого не заведется!

- В чем-то ты прав, - великодушно дал фору собеседнику Годунов. - Греки вот тоже говорили: "Нехорошо многовластье, да будет единый властитель". И конструкции вроде Триумвирата нашего прочно не стоят. Рано или поздно - останется только один. И уж лучше это буду я.

- А почему ты, а не вор Ливонский? - вкрадчиво осведомился Курбский.

- Да потому что мы ему тут и задаром не нужны, вот почему, - решил не церемониться с покойником Годунов.

- То есть как не нужны? - не понял воевода. - Да он спал и видел себя на Московском престоле, в шапке Мономаховой!

- Когда ты с ним знался, может, и видел. Потому что слаще морковки ничего не едал и ничего тяжелее той шапки вообразить себе не мог. А сейчас он много чего попробовал и вывод сделал для себя простой. Сейчас он - государь очень успешной державы, которая как на дрожжах поднимается. Дела он теперь ведет с государями европейскими, и в большом у них авторитете. Подданные его - ливонцы и новгородцы - люди дельные и способные. Не то что наши мужики лапотные и бояре, на ходу спящие. Ну и на кой ляд ему сдалась эта Москва, здраво-то рассуждая?

- Так ведь мы воюем, - возразил Курбский. - Что он, не может от русского трона отречься, мир подписать и жить спокойно?