Rossija (reload game)

- Да, и вот еще что, - Вологдин повернулся к тщательно спеленатому человеку, уложенному у дальней стены. - Позвольте представить вам пана Кшеминьского, "пехотинца Господа"! Польская миссия в Москве вообще состоит из братьев-иезуитов едва ли не поголовно. Переговоры, что она вела с Кремлем, были лишь прикрытием, истиной же задачей было - наладить бесперебойный транзит из Южной Америки, от тамошних братьев, невиданных в Европе зверушек для оригинала Мармотного: дабы тот мог регулярно пить кровь и выедать ложечкой мозг у живых обезьянок-капуцинов. А всё затем, чтобы через этого извращенца, с его оперативными возможностями, добраться-таки до Сильверова попугая... Завербовать вампира невероятно сложно, почти невозможно, но Ордену это удалось - и тут я вам аплодирую, пан, как профессионал профессионалу! В общем, Орден может повесить себе на рясу еще одну медальку "За оправдание средств целью"...

Иезуит некоторое время молчал, а затем высокомерно изронил:

- У Ордена очень длинные руки, пан генерал-комендант, и отличная память...

- Истину глаголешь, пан! Именно поэтому я сейчас всё же предложу тебе некоторый выбор - вместо того, чтоб просто перерезать горло, и концы в воду. Либо ты пойдешь с нами - отмычкой... а то нашему, штатному, человеку-отмычке, - (он указал глазами на бородатого детину с шалыми глазами) - на обратном-то пути хорошо бы уже дать роздых. Тогда даю слово - отпустить тебя, по выходе из катакомб, на все четыре стороны. Либо мы оставим тебя прямо здесь - на съедение одичалым. Выбирай.

- Руки развяжи, - попросил наконец тот, после не слишком продолжительного раздумья. - Под мое слово...

- Да ты совсем офонарел, твое преподобие! Это что надо иметь заместо мозгов, чтоб поверить слову иезуита?

- А слову шпиона, выходит, верить можно?

- Ну, это твой выбор, - развел руками Вологдин. - Впрочем, ты ведь его уже сделал, верно?.. Всё, ребята, по коням! Нема часу!

Глава 40

Богооставленная Русь

Нет в мире вещи более серьезной, чем игра.

Уинстон Черчилль

Лишь только Коровьев и Азазелло скрылись, мигание Бегемота приняло усиленные размеры. Белый король наконец догадался, чего от него хотят, вдруг стащил с себя мантию, бросил ее на клетку и убежал с доски. Офицер брошенное королевское одеяние накинул на себя и занял место короля.

Михаил Булгаков

По исчислению папы Франциска 1 марта 1564 года.

Серебряный бор, подмосковная ставка Его Величества "Царское село".

Полдень.

Вологдин окончил доклад.

- Отличная работа, генерал! - Иоанн (по новому титулованию своему - "Великий Государь, Император всея Руси, Царь Московский, Казанский и Астраханский, Великий князь Ивангородский и Ливонский, Гарант конституции Новгородский и Киевский") указал взглядом на лежащий перед ним список. - Ну что, подведем на этом черту?

- Так точно, Государь: "Лучшее - враг хорошего", а время дорого.

- Эт-точно, - вздохнул царь, вновь придвигая к себе список. - Тут, конечно, сильно не все, но с прочими - разберемся в рабочем порядке, со временем.

Да уж, думал он, с анонсированным нами Угличским трибуналом над "главарями Кровавого режима" и впрямь следует поторапливаться - дабы утихомирить страсти и ввести в рамки закона разгулявшуюся по освобожденной Москве "охоту на упырей". Здешнему народонаселению очень уж пришелся по вкусу запущенный кем-то квазиюридический термин "принадлежность к преступным организациям". Добраться до настоящих упырей - ушедших в подполье кромешников и разбежавшихся по окрестным лесам благочинников - у этих энтузиастов, разумеется, руки коротки, но зато над любым подъячим, даже из самого безобидного ведомства, запросто могут, опознав, тут и же учинить самосуд. В первых рядах линчевателей, естественно, буйствуют как раз те, кто раньше сами не покладая рук строчили доносы в Ночной Дозор и Высшее Благочиние, но успели переобуться в прыжке раньше своих жертв и теперь вот выслуживаются - по собственному разумению - перед новой властью; твердо памятуя, что "Революция - это прежде всего десять тысяч вакансий".

Начал было местное самоуправление у них тут заводить, какое ни на есть - чтоб помаленьку приучались, так самое первое, о чем те челом бить стали: учини, дескать, Надёжа-государь, у нас на Москве люстрацию! Чтоб, стало быть, всех "деятелей Кровавого режима" - без изъятия, и со всеми чадами-домочадцами - выставлять нагишом на солнышко, суток на трое: для выявления скрытых упырей. Ну а всё имущество люстрируемых - сразу чтоб в казну: "временно, до выяснения", ага... Тьфу! - хоть бы кто этим неучам объяснил, что и слово-то само, латинское, происходит вовсе не от "lustro - освещать", а от "lustrum - искупительная жертва"...