Россини

Партия Изабеллы была поручена дорогой Мариетте Марколини, которая в комическом амплуа как певица и актриса не имела себе равных. Добрая, нежная Мариетта при каждой новой встрече с Джоаккино всё сильнее выражала свою любовь, невзирая на то, что некоторые бестактные люди и нашёптывали ей об амурах её возлюбленного с другими певицами. Это была четвёртая онёра, которую Россини написал для неё, — после «Странного случая», «Кира в Вавилоне» и «Пробного камня?. Невозможно найти исполнительницу более очаровательную и с большими достоинствами. Мустафу пел комический бас Филиппо Галли — темпераментный, талантливый артист с дивным голосом, обладавший необыкновенной властью над публикой. По правде говоря, Россини находил, что Марколини и Галли уж слишком хороню подходят друг другу, но Мариетта уверяла, что они подходят только как певцы, на сцене, а сердце её целиком принадлежит прославленному маэстро.

На премьере в субботу 22 мая 1813 года опера сразу же вызвала бурный восторг. Нечасто случалось прежде, чтобы публика так смеялась в театре, так удивлялась неожиданностям на сцене, так от души веселилась. Опера мгновенно покорила публику, очаровала, увлекла вихрем комических приключений, восхитила живостью и новизной сверкающих мелодий, чарующих юношеской отвагой. Светлая и свежая, без малейших следов усилия, лёгкая и прозрачная, неиссякаемым ключом бьющая из богатейшего источника, музыка была пронизана озорством, страстью, поэзией.

В этот вечер преданному аптекарю Анчилло не пришлось подогревать настроение зрителей. Он, похоже, прямо обезумел от радости, видя успех своего друга, как, впрочем, и вся остальная «личная гвардия» Россини, его ревностные почитатели — Буратти, поэт, сочинявший очень солёные стихи, Камплой, Перуккини, Маруцци, Арнольди, Суальди, Страолино, Капелло, Топетти, Строти, ещё один поэт — Привидади, Пападополи — вся эта развесёлая компания, всегда готовая сразиться за честь своего друга композитора, всегда готовая роскошным банкетом отметить очередную его победу. А побеждал он каждый вечер.

На всех следующих представлениях оперы публика выражала свой безмерный восторг — аплодисментам не было конца. А то, что произошло с Марколини — сразу после первого спектакля она потеряла голос, — лишь подогревало нетерпение публики, так что на втором спектакле, показанном только через неделю, опера «вызвала непередаваемый восторг», как писали газеты. Потому что на этот раз рецензенты не пытались вуалировать свои похвалы осторожными оговорками, а прямо говорили о чувстве фанатического восхищения, охватившем публику.

Марколини принесла маэстро газеты с отзывами о спектакле, а так как Россини не мог просить потерявшую голос подругу прочитать их, то поручил это Галли. Ах, этот Галли, всегда-то он тут, всегда рядом, уж такой преданный друг, что дальше некуда, но сейчас он оказался кстати, избавив маэстро от необходимости читать самому... Газеты писали: «Это сочинение синьора Россини нужно поставить в один ряд с другими его операми, созданными пылким гением...»

   — Выходит, всё-таки говорят о гениальности, может, прав аптекарь?

«...Начав самым блистательным образом свою карьеру, галопом несётся вперёд, наступая на пятки самым выдающимся композиторам». Газеты пишут: «Трудно поверить, что в такой короткий срок — всего двадцать три дня — он смог сочинить такую превосходную оперу, которая вызвала у публики самый горячий восторг... Закончим теми же неистовыми аплодисментами, которые непрерывно оглушали...» Пишут: «На третьем представлении, в воскресенье, пылкий гений этого маэстро был чествован стихами, которые ему бросали из зала, и бесконечными вызовами...» (Ах, аптекарь Анчилло, диалектальный поэт, уж ты-то, наверное, знаешь, кто автор этих стихов!) И ещё пишут газеты: «Итальянка в Алжире» всюду будет восприниматься как один из шедевров гения и искусства...»

Восхищала вся опера полностью, но некоторые сцены вызывали прямо-таки всеобщее безумие: дуэт Мустафы и Линдоро; невероятно смешной финал первого акта, который с прелестным комизмом исполняли Марколини, Галли и Пачини; терцет Паппатачи, сразу же ставший знаменитым, в котором раскрывается план Изабеллы обмануть бея. Все эти музыкальные номера проникнуты искренним чувством, любовью и даже патриотизмом, как, например, в той сцене, когда Изабелла отправляет всех освободившихся от рабства итальянцев на корабль, который отвезёт их домой, и обращается к Линдоро с призывом: «Подумай о родине и без страха исполни свой долг! Возроди по всей Италии смелые и мужественные поступки!»

Слова эти, прозвучавшие в те дни, когда в Италии действительно снова возрождалась идея объединения родины, вселяли надежду в сердца слушателей и вызывали шквал аплодисментов.