Ростерия (СИ)

— Вот так угроза! — закашлялась Алекс, не прекращая улыбаться. — Кстати, сегодня какой день недели, пятница?

— Четверг, — при этом Лиза злорадно ухмыльнулась. — Так что на скорую помощь родителей не надейся! Ой, а у тебя все карты на виду!

— Правда? — делано удивилась девочка. Неторопливо вернула колоду в прежнее положение и понизила голос до заговорщицкого шёпота: — Я думаю, мы договорились.

Блондинка, пребывающая сегодня в прекрасном настроении (что случалось редко), после маленькой паузы искренне и очень громко, очень заразительно расхохоталась, даже не потому, что шутка была смешной (семейная черта — отсутствие чувства юмора, помните?), а просто так, потому что ужин был вкусным, потому что играть в «Дурака» было интересно и сидеть в просторных уютных креслах с сестрой, когда стрелки часов уже показывали полночь, было хорошо. Сандра тоже окончательно развеселилась и без стеснения заливалась некрасивым, но радостным смехом. Наконец девочки успокоились, и Лизавета, всё ещё в эйфории, без сил закрыла глаза и запрокинула голову, после чего размашистым движением подбросила карты в воздух, так чтобы они с шелестом целиком покрыли собой пол, тарелки, её саму.

— Уффф… Я устала! Не хочу больше играть! Ха-ха-ха!.. Давай пойдём в мою комнату? С яблоком… Хочешь яблоко?

Саша щелчком сбила с колен полненькую белокурую даму с множеством заломов на лице.

— Как ты разошлась. Собирать теперь придётся, и явно не мне, — и при этом всё равно с обожанием глядела на радующуюся Лизу. Какая она красивая, когда не сердится! Когда родители не рядом…

— Подождут, — беспечно сказала сестра. — Завтра утром соберём.

— Точнее сегодня, — посмотрела на часы Саня.

— Ой, да что ты…

— А яблоко… Яблоко хочу.

— Так бы сразу и сказала! — одобрительно кивнула Елизавета. — Я мигом! — и исчезла за дверью. Ох, какая же чудесная ночь… Саша, совсем забыв про тянущее чувство в животе, блаженно улыбнулась, прикрыла глаза. И сама не заметила, как заснула.

Россия. Вступление во взрослую жизнь

Постоянное, непрерывное жужжание множества шин по асфальту стало за долгие годы вождения таким привычным, что Света перестала его замечать. Точно так же и какое-то молодёжное радио, включённое на стандартную громкость с самого начала поездки — совсем не раздражало слух. Если что-то сейчас и раздражало водителя — так это слишком яркое солнце, недавно показавшееся из-за горизонта, что било в глаза и вынудило надеть старые тёмные очки. Женщина воровато огляделась и на секунду отпустила руль, быстро вытирая потные руки о кофту. Нет, это какое-то издевательство! Отправить бедных детей сдавать экзамен по физике в Бибирево! Слава Богу, она смогла добиться возможности отвезти дочь самостоятельно. Правда, с раннего утра сил на то, чтобы злиться на некомпетентность Министерства Образования, не было, остались лишь жалость и волнение — несильное, все нервы уже успели поистрепаться за одиннадцатый класс. Света посмотрела в зеркало заднего вида, задержала взгляд на искусанных тёмно-вишнёвых губах и мерно двигающейся нижней челюсти.

— Может, возьмёшь ещё? — женщина прошуршала упаковкой с жевательными конфетами. Пассажирка мотнула головой в сторону, сильнее вжалась в сиденье и с бессмысленно-сонным измученным выражением смотрела куда-то вверх, за окно. Светлана пожала плечами и положила себе на язык две сладкие пластинки. Снова ласково поглядела на девушку сзади. Через несколько минут монотонное получасовое пережёвывание ириски прекратилось, после чего вновь продолжилось, но уже старательно попадая в бодрый ритм новой песни — явный признак того, что дочке нравилась музыка. И действительно, почти сразу большие круглые агатово-чёрные глаза обратились к небольшому светящемуся экранчику. Света, всё так же внимательно следя за дорогой, скосила один глаз на табло встроенного радио.

— Это, кажется… Zedd — Beautiful now. Запомнила?

— Ага, спасибо.

Рита задремала, и остаток пути был преодолён молча.

— Оп-па! — с самодовольством произнесла женщина, с первого раза точнёхонько припарковавшись в узком месте. Девушка одобрительно кивнула головой и, заложив большой палец за щёку, сымитировала звук, с которым пробка вылетает из бутылки.

— Боже мой, Ритка, — захихикала Света. — Какой ужас! Папа, что ли, научил?

Пассажирка сделала вид, словно смутилась:

— Наглядная иллюстрация: оставался один час до экзамена.

Светлана, всё ещё посмеиваясь, не спешила выходить из автомобиля; она открыла окна себе и дочери и осторожно выглянула.

— Пожалуйста, поглядите только, — неодобрительно цокнула мама, рассматривая небольшое трёхэтажное здание, — вот он, твой ППЭ[2]! — её критический тон был вполне справедлив. Школа № 254, считавшаяся одной из лучших, являла всем довольно мрачное, унылое и угнетающее зрелище: обыкновенная кубообразная коробка с высочайшим фундаментом, серыми стенами в грязно-оранжевую полосочку и маленьким редкими зарешеченными окошками.

— Тюрьму напоминает. Или психлечебницу.