— Прошу прощения за столь неожиданный и нетрадиционный приём, но я подумала, что обычным застольем уже никого не удивишь, поесть мы все успеем, а днём увидеть звёзды и планеты… — она интригующе улыбнулась и подозвала гостей к телескопу. Родители с плохо скрываемым любопытством подошли к Ольге, а Лиза сделал лишь один маленький шажок: для вида, и уставилась на настенные часы, будто нарочно спрятанные от чужих глаз в тени. Один оборот минутной стрелки, два, три, четыре. Девочка сбилась на семнадцатом. Всё, мочи нет! Она быстро направилась в сторону выхода, никем не замеченная вышла в коридор и побежала по нему, скинув туфли в сторону ванной комнаты, случайно замеченной на пути сюда. Внезапно из-за угла показался неопределённых размеров и формы силуэт, также двигающийся на большой скорости. Уже находясь в метре от него, Елизавета поняла, что это ребёнок, такой же, как она, девочка официантка, катящая впереди себя столик на колёсиках с различными закусками. Буквально высекая на мраморном полу искры пятками, Заболоцкая попыталась увернуться, затормозить, избежать столкновения, но слишком поздно. Болезненный толчок в живот, переворот, звон посуды, холодный камень под ладонями и грязные ругательства служанки. Блондинка оттолкнулась руками от поверхности, поднялась на ноги и, несмотря на головокружение, остаточное мельтешение в глазах и жуткие вопли девчонки, ринулась дальше. Вот она, цель — узкая белая незапертая дверь! Туда, скорее! Уже внутри девочка с блаженным видом сидела на краю ванной на протяжении получаса, опустив ноги в тёплую воду (к счастью, бак заранее был наполнен и разогрет). Сначала Лизавета, еле прикасаясь к ногам, мокрым полотенцем стирала с них кровь — ситуация оказалась хуже, чем предполагала средняя Заболоцкая. Ступни стёрлись жёсткими туфлями да синяков и кровоподтёков, особенно на косточках щиколоток и больших пальцах. Сейчас Лиза знала, что виновата сама, ибо даже не попробовала пройтись в этих башмаках, а лишь один раз надела их в примерочной, но всё же злилась, как всегда, на всех. Раздражение также подогревал факт, что просидеть до конца приёма в ванной комнате не получится, и скоро опять придётся всовывать свои бедные ноги в туфли и идти к родителям и хозяевам, но девочка постоянно отодвигала этот момент — ещё минуту, ещё сорок секунд. «Хватит!» — рассердилась она сама на себя: «Досчитаю до двадцати и точно пойду». Заветное время закончилось, и Елизавета со стоном перенесла ступни на мягкий ковёр, потом поставила их внутрь лодочек. «Чувствую себя русалкой из произведения Андерсена», — про себя хмыкнула Лизавета, переступая с ноги на ногу: «Живу, как в сказке». Кое-как Заболоцкая преодолела расстояние до Красной залы, но внезапно около самых ворот обернулась назад: на том злосчастном повороте никого и ничего уже не было. Пусто и обыденно. А чего она ожидала, что там, как экспонат современного искусства, останется лежать опрокинутый столик с разбросанной едой? Кстати, наверное, хороший получился натюрморт, такой хаотичный. Лихоборовы, кажется, ценители художеств, может, им бы понравилась подобная композиция, зачем же лишать их возможности любоваться видами, не отходя от обожаемого ими космоса? Елизавета последний раз осмотрела место происшествия и тихонько приоткрыла двери, скользнув внутрь. В комнате оказалось достаточно темно, темнее, чем было до Лизиного побега, наверное, из-за закрытого просвета в куполе, взрослые стояли около телескопа и по очереди наклонялись к глазку, охая и ахая. Илья с Сашей сзади на цыпочках заглядывали за спины родителей, словно так можно рассмотреть звёзды. Девочка незаметно присоединилась к ребятам. Похоже, никто и внимания не обратил на её отсутствие. Но не успела она оскорбиться, как мать, в тот момент, когда Ольга в очередной раз начала разглядывать небесные тела, схватила старшую дочь за руку и отвела в сторонку.
