Росток

Как ни был озабочен Григорий, он не мог не заметить, что весь коллектив Проблемной лаборатории, все отделы работают слаженно, напряженно, с какой-то веселинкой. Без штурмовщины и надрыва, но с разумным ускорением, расчетливо и обдуманно. Нет, это не был сизифов труд. В отличие от мифического героя, все были уверены, что не сегодня, так завтра увидят угловатые грани на вершине.

Открасовались буйной зеленью деревья, когда Василь Гарба пристроил сконструированный им транслятор к «серой мышке». Изученные, расчлененные, идентифицированные записи нервной системы Петра Яковлевича были размещены в определенной последовательности на магнитной ленте, заложены в оперативную и внешнюю память машины. Расшифровали амплитудные величины импульсных посылок, полярные, широтно-импульсные, частотно-фазовые сигналы. Подготовили адресную часть команд, их назвали коротко — операндами.

Когда на дубах листья слегка покраснели, а на яворах и каштанах уже начали наливаться бронзой, в лабораторию наведался Мирослав Михайлович Козак со своими математиками, попросил ознакомить их с результатами работы.

Василь включил регистр команды и счетчик адресов команд. Процессор передал в оперативную память машины адрес слога, с которого началась команда, «выбрал» часть ее и разместил в регистре команд.

Затем Василь включил транслятор. Присоединенные к нему частотомеры и потенциометры засветились, дрогнули стрелки. Засияли зеленым светом развертки осциллографов.

— Я еще... не знаю, как трансформируются разработанные... нами программы... — сказал Василь, запинаясь почти на каждом слове. — Не уверен в способе передачи сигналов через транслятор к «серой мышке»... Мы смогли определить время, фазовые смены, величину импульсов нервной системы, не зная ни кода, ни ее алфавита... Выбрали самые заметные признаки... Ничего, «серая мышка» не подведет.

— Какая еще «серая мышка»? — удивленно спросил Мирослав Михайлович.

— Это... Извините, я так машину называю. Она ведь как живая.

— И что же она умеет делать, ваша «серая мышка»?

— Большинство из того, что делает человек, — тут же отозвался Василь. — Напряжение, сопротивление, реле и емкости пока что заменяют мускулы... Это мы так приладили, чтобы вам показать.

— Прошу... Ну, хотя бы сгибание и разгибание... Возьмите какой-нибудь предмет, переложите с места на место.

Василь начал щелкать тумблерами.

— Смотрите вот на эти экраны... Напряжение растет... Изменяется длина рычага... Плечо и предплечье — это два рычага, гибко соединенных... Мускулы-антагонисты прикреплены к ним сухожилиями... Один сгибает, другой разгибает... Скоро конструкторы дадут нам исполнительное устройство... То есть мышцы и кости... А пока...

— Верю! Будет работать! — коротко и торжественно, как приговор, не обвинительный, а оправдательный, произнес Мирослав Михайлович.

42

Григорий часто до мельчайших подробностей вспоминал этот день.

Он закончил разработку математического обоснования исполнительных механизмов, и Петр Яковлевич попросил его встретиться с учениками средней школы. Он не возражал, понимая, что пополнение и в Проблемную лабораторию, и в институты следует ожидать в основном оттуда — из школ.

Пришел в школу пораньше, решив посидеть на уроках, послушать, чем учителя «наполняют» головы своих воспитанников.

И как же он был удивлен! Хорошие, умные, знающие педагоги... А вот поди ж ты! Беспомощно лепечут о том же, что он усваивал в детдоме еще в первые послевоенные годы. Конечно, какие-то робкие, осторожные шажки делались. Где-то подправляли программу, где-то вспоминали об информатике и электронике — бегло, описательно, поверхностно.

Вот тогда-то и появилась у него мысль: «Что, если я расскажу им о работе наших проблемников? Об их мучительных поисках, о тех горизонтах, которые пока что осторожно, но настойчиво открываем мы?»

Его рассказ школьники слушали затаив дыхание. Напрасно он боялся, что его не поймут. Они знали, что такое компьютер, как он работает и на что способен, — видно, популяризаторы науки потрудились лучше педагогов. Особенно поразил школьников рассказ о судьбе Петра Яковлевича.

Вопросов посыпалось столько, что не хватило бы, пожалуй, и суток, чтобы на них ответить.

В тот день он и решил создать в школе отдельный класс кибернетики и информатики.

...Из школы Григорий вернулся домой поздно. Да он особенно и не торопился. Аида работает во вторую смену. К кому спешить?

Выпив чая, лег на диван, решив часок подремать. Но мысли о школе, о предстоящей интересной работе с мальчишками и девчонками отгоняли сон.

Григорий встал, оделся, вышел на улицу. Скоро приедет с работы Аида. Ей приятно будет, что он не спит, встречает ее.

Вдоль тротуара, вытянув металлические лебединые шеи, светили плоскими клювами фонари. Он стал на то место, где его когда-то подобрала инвалидная коляска, чтобы подбросить к скрещению рельсов. Улица была пустынна — ни прохожих, ни машин.

Но вот, разрывая тьму голубыми вспышками, к остановке подъехал трамвай. Из него выскочила Аида.

Спрятавшись в тени за лавочкой, Григорий подождал, пока она пройдет, потом догнал, дотронулся до плеча.