Ростов-папа

– Что если наш злодей – извозчик? В таком случае, он уже успел примелькаться на вокзале и не вызывает ни у кого подозрений. Люди выходят из поезда, у многих куча вещей, багаж, садятся к нему, он везёт пассажиров и по пути убивает, – продолжил размышлять я.

– Не забывай, что ему почему-то хватает всего одного удара, чтобы лишить человека жизни. Нет никаких следов борьбы, а убитыми порой бывают и двое и трое… Что, он опаивает жертв какой-то гадостью?

– Не исключено, – подтвердил я. – Но мне кажется верным иной вариант: убийца устраивается вместе с будущими жертвами на ночлег. Как только жертвы засыпают, он проламывает им голову с помощью какого-то предмета, завёрнутого в мешковину.

– А бумага зачем?

– Зачем… – Я задумался. – Знаешь, это, может, звучит дико, но что если он так помечает жертву в темноте… Кладёт на голову листок бумаги, она даже в темноте видна, затем бьёт по голове. Отсюда и запредельная меткость.

– У меня прям мороз по коже после твоих слов, – признался Пётр.

– Да я и сам себя не в своей тарелке чувствую. Это ж каким надо быть хладнокровным ублюдком, чтобы творить такое!

– Может собрать всех наших и устроить на вокзале облаву среди извозчиков? – сходу предложил Пётр. – Вдруг удастся расколоть гада?

– А если нет – тогда что? Спугнём, – вздохнул я.

– Так мы в первую очередь хромых проверим! – продолжил гореть напарник.

– А тебе истории с Челдониным не хватило? Примета зыбкая, да и это мог быть не сам убийца, а его сообщник. Что тогда?

– Ну не могу же я к каждому извозчику «ноги» приставить. Да у нас столько народа нету! – в сердцах воскликнул Пётр.

– Давай не будем дёргаться и продолжим рассуждать, – охладил вспышку его темперамента я.

– Ну… попробуем.

– Мы с тобой пришли к выводу, что убийства происходят во время ночлега. Вряд ли наш упырь убивает в чистом поле, скорее всего, это происходит в каком-то помещении, причём оно должно быть скрытым от любопытных глаз.

– Согласен. В деревне на одном концу чихнут, так на другом сразу доброго здоровья пожелают, ничего не скроешь…

– Так и есть. Значит, это какое-то уединённое строение: хутор или что-то в этом духе. Ещё мы можем предположить, что таких надежных мест у преступника немного: раз-два и обчёлся. Скорее всего – оно вообще единственное, тем более в наше-то время.

– И что это нам даёт? – нахмурился Пётр.

– Смотрим на карту и продолжаем логическую цепочку. Хотя трупы были обнаружены в разных местах, однако сами убийства происходили в каком-то одном помещении, которое мы пока не вычислили. Далеко мертвые тела даже такой душегуб, как этот, отвозить от места убийства не станет: слишком рискованно, поэтому я возьму на себя смелость заявить, что убивает он где-то в этой округе, – я обвёл карандашом окружность диаметром в пять-шесть вёрст.

– Осталось только поспрашать аккуратно на предмет хуторов и отдельных домов. Не думаю, что таких много будет, – быстро смекнул Пётр.

– Верной дорогой идёте, товарищ! Только, чтобы не вызвать лишнего переполоха, подключи к этому мероприятию кого-то из сельских милиционеров. Им сподручнее будет. Только предупреди, чтобы языком не трепали.

– Исполним, – улыбнулся он.

– Тогда ты напрягай сельскую милицию, а я в кабинет. Надоело мне тут канцелярской пылью дышать.

– Лады, Жора! Если ты прав, то как поймаем сволочь – с меня простава!

– Может, лучше с меня? Это ж вроде как я к вам на птичьих правах…

– Уломал, сладкоголосый! – подмигнул он. – Есть тут у нас одно местечко, где пиво без воды разливают…

– Вот и покажешь.

Мы разошлись. Я вернулся в пустой кабинет, Мужики, как обычно, разбежались по своим делам. Опера – что волки, всегда на ногах.

В кабинет без стука вошёл Художников, следом за ним плелась худенькая чернявая женщина того прекрасного возраста, который принято называть бальзаковским.

– Товарищ Быстров, вы чем сейчас занимаетесь?

Я встал.

– Вместе с товарищем Нефёдовым с утра выезжали на трупы, найденные возле Алексеевки. Недавно вернулись, обсуждаем кое-какие намётки.

– Тогда вечером придёте с докладом, а пока вот – поручаю вам гражданку Филькенштейн.

Он повернулся к женщине:

– Эмма…

– Розовна.

– Эмма Розовна, – повторил Художников, – это товарищ Быстров, прислан к нам из столицы. Он вам поможет.

Начальник угро вышел.

– Садитесь, – показал я женщине на стул.

Она присела, поправив длинную юбку.

– Слушаю вас.

– А вы точно из самой Москвы? – вдруг спросила Эмма Розовна, кокетливо стрельнув в меня глазками.

– Точно.

– Тогда я могу быть совершенно уверена: вы обязательно их найдёте!

– Простите, их – это кого или что?

– Бриллианты, – пояснила гражданка. – Наша семейная реликвия, передаётся из поколения в поколение.

– Что же с ними приключилось?

– Они пропали. Ещё вчера бриллианты были на месте, я лично их проверяла, а утром – когда открыла шкатулку и стала смотреть… Шкатулка оказалась пустой, – всхлипнула она.

– Так-так… И как это могло произойти?