Ростов под тенью свастики

С началом войны в июне 1941 года Ростов казался глубоким тыловым городом. Но судьба распорядилась по-своему… Приход немцев в Ростов был неожиданным для многих советских людей, так как советская пропаганда постоянно утверждала, что Красная Армия будет воевать «на чуждой территории», «малой кровью», и что мы «ни пяди своей земли врагу не отдадим».

Вообще, когда читаешь старые советские газеты, в них переотраженно проступает «правда жизни», не приукрашенная идеологически, не обставленная пропагандистки. И проступает она именно через густую пропагандистскую краску, как бы со знаком минус. Говорится одно, а надо подразумевать другое. Говорится о том, как должно быть, а значит, все на самом деле было не так, как об этом передают по радио и пишут в газетах.

Советский человек тогда, в тоталитарном государстве, был отчужден от истинного управления, крупных событий, от которых зависела его жизнь. Советская власть — власть советов, т. е. выполнение решения самих советов — это полнейшая иллюзия. Какими могли быть советы, как жить, когда все указания, приказы, распоряжения, решения, разнарядки «спускались» сверху партийными органами. Так, не сам народ распоряжался своей судьбой, а власть, «избранная народом». Это проявлялось в максимальной степени. Но следует сразу заметить: в любом в самом «демократическом» государстве (тем более, в нашей «демократической» современной России) народ, большинство людей никогда не допускаются к прямой реальной власти. А существуют государственные институты, которые деформируют волю и желания народа в интересах тех, кто действительно правит им. Да, иначе, наверное, и нельзя. И дело зависит от степени отчужденности народа от институтов власти.

В СССР (и в других тоталитарных государствах, в той же гитлеровской Германии) форма отчуждения народа от власти была максимальной. Да, многое делалось для народа — по остаточному принципу. Народ служил государству, а государство в первую очередь — это чиновники.

Несмотря на то, что официальная пропаганда говорила о том, что у нас с Германией был заключен мирный договор, и власти всячески пресекали разговоры о предстоящей войне, многие люди знали: «война с немцем» будет скоро. И все равно выступление по радио заместителя председателя Совета Народных Комиссаров СССР и народного комиссара иностранных дел Молотова 22 июня 1941 года было как гром среди ясного неба. Почему не выступил сам Сталин? Не хотел связывать свое имя с таким страшным событием? А может, не пришел еще в себя — ведь он был твердо уверен: Гитлер не начнет войну сейчас, не станет воевать на два фронта, — вождю Советского Союза этого так хотелось. В последние годы в стране все совершалось так, как он хотел, и он, вероятно, психологически привык к тому, что все должно «твориться», как он планировал. Он считал: вести войну на два фронта — чистый авантюризм. Именно этот тезис клал он в основу своих аргументов в самоубеждении.

Сам Сталин не был авантюристом, он ко всему готовился очень основательно и не любил поспешных, невзвешенных шагов. Но ведь авантюристом был Гитлер — нужно учитывать психологию и особенности характера своего соперника. Тем более Гитлер к 1941 году чувствовал себя на коне и тоже не сомневался в успехе затеваемых им дел. Он понимал к тому же, что начать войну против СССР позже, когда Красная Армия будет перевооружена, окрепнет командующий состав — сильно рисковать. Он и поставил ва-банк на молниеносную войну. Нет, как умный политик, он понимал, с кем имеет дело. «Молниеносная война» это был еще и пропагандистский трюк. У Гитлера был личный врач, который постоянно вел записи разговоров фюрера, его размышлений. Так вот из них видно: вождь нацистов совсем не снимал варианта и длительной войны с СССР. Но если говорить честно: он был довольно близок к своей цели в 1941–1942 годах. В мае 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии И. Сталин откровенно говорил: «У нашего правительства было немало ошибок. Были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах»[3].

В наше время неоднократно издавалась книга В. Суворова «Ледокол», в которой утверждается мысль о том, что СССР планировал летом 1941 года напасть на Германию.

Что ж, в принципе СССР мог первым напасть на другое государство, например, мы начали войну против Финляндии (позже — Японии). Тогда Советский Союз нарушил договор с Японией, выполняя союзнические обязательства. Но не только — Сталину очень нужна была война с Японией во многих отношениях.