Рота, подъем!

– А караул?

– Без понятия.

Капитан прошел вдоль ряда.

– Только трое не дембеля? Выходит, "дембельский караул"?

– Так точно! – в один голос гаркнули солдаты.

– Ладно. Хоть буду уверен, что службу не завалите. Становись!

Ко мне подошел начальник гауптвахты старший прапорщик Ильящук. Он поздоровался, и показал два пальца в виде знака "V".

– Знаешь, что это такое?

Эта шутка Ильящука была широко известна. Отвечавший "Два", получал пять суток гауптвахты, а говоривший "Пять", получал семь за то, что не дал прапорщику пошутить.

– Знаю, знаю. Как в последний день службы не знать.

– Почему последний?

– Завтра домой. Последний дембельский караул.

– Не завтра, а через неделю.

Я сразу напрягся, приподнял левую бровь демонстрируя непонимание, и внимательно посмотрел на прапорщика.

– День караула, пять дней "губы" и на следующий день домой. Итого семь, – довольный сам собой засмеялся прапорщик.

– Типун Вам на язык.

– Шучу я, шучу. "Губа" переполнена, но ничего не поделаешь. В четвертой камере старший – "морячок". Он десять суток вместо резервистской схлопотал. Так ты его ответственным на уборке первого

КПП до завтрака поставь. А во второй камере два писаря сидят. Был приказ о запрете выходить солдатам в городок, их за ужином патруль в офицерской столовой взял. Утром этих толстозадых точно с "губы" снимут, а у меня туалет протекает, все время дерьмо течет. Ты их поставь каждые два-три часа сортир чистить. Пусть им хоть один день службы запомнится.

– Поставлю.

– Забыл сказать. В трех крайних камерах сидят осужденные. Они отправки в "дизель" ждут. Ну, ты сам в курсе. А я утречком после завтрака подойду.

Караул пришел в караульное помещение. Наряд приняли быстро, рассчитывая, что при сдаче никто с дембелями спорить не будет. Я перепроверил всех находящихся на гауптвахте по списку. Тарамана среди них уже не было. Днем раньше его отпустили в часть для решения вопроса с "невестой". В последний караул солдатский ужин просто не полез бы ни одному из дембелей в горло, и мы отправили молодого солдата в соседний магазин за продуктами. Весь ужин, который принесли караулку был отдан содержащимся на гауптвахте. Я уже собирался уходить спать, как мне сообщили, что привели еще одного

"зека". Арестованным оказался Кац.

– Володька, дембель на носу, а ты на "губу"? Чего натворил?

– Прапорщика помнишь? Я ему между глаз съездил.

– За дело?

– По пьяни. На кухне уже не бываю, от безделья схожу с ума. Пять суток получил.

– Пойдем, я тебе камеру до утра определю. Хорошая, сам в ней сидел.

Ночью мне пришлось один раз встать. Скучающий в охране гауптвахты

Прохоров заметил большую крысу. Умудрившись зажать ее сапогом, он подцепил животное на штык-нож и закинул через смотровое окошко в камеру осужденному. Крик поднял всех. Солдат забрался с ногами на постель и орал истошным голосом.

– Чего ты орешь? Она тебя укусила?

– Нет. Она большая, большая.

Крыса сидела в противоположном от двери углу, забившись туда так, что после ее ухода должен был остаться отпечаток.

– Прохоров, твою мать, убери доску, чтобы ей проход на кухню не загораживать. Вперед, скотина, – пнул я сапогом крысу, давая ей путь к отступлению. Крыса взвизгнула и понеслась по всему коридору к спасительной дыре. Прохоров схватил доску.

– Оставь ее. Дай мне поспать, а не крыс на дембель ловить.

Из туалета шла страшная вонь. Я снова отправил писарей чистить сильно пахнущее испражнениями заведение и, поручив Прохорову загнать работников пера и машинки в случаи исключительно чистоты туалета обратно в камеру, ушел спать.

Утром меня растолкал начкар.

– Горазд ты спать. Вставай. Надо на первом КПП порядок навести.

Ильящук сказал, что ты в курсе.

– В курсе, в курсе. Евсеев, вставай, вечный младший сержант.

Пошли, герой страны советов и ее окрестностей.

Я вывел часть заключенных, оставив писарей под присмотром Евсеева наводить снова порядок в продолжающем течь туалете, и повел солдат, вручив им метлы и совковые лопаты, к КПП.

Старшим по уборке, как и рекомендовал Ильящук, был назначен матрос, выглядевший как старый дед среди двадцатилетних пацанов. Он не только гонял всех арестованных, но и сам махал метлой в удовольствие. Трех человек я вывел за пределы ворот подмести прилегающую территорию, сел на край нижней ступеньки, положив короткоствольный АКСу на коленки, и задумался.

– Сержант, пойдем. Наверное, уже завтрак привезли.

– Куда пойдем? – поднял я голову.

– На "губу". Куда? – передразнил меня матрос.

– А вы уже закончили?

– Давно уже. Все стоят построенные в колонну по два. Тебя будить не хотели. Держи автомат, – он протянул мне АКСу. – Ты не проснулся, даже когда он у тебя свалился. Я его в сторону убрал, чтобы не светиться.

До меня начало доходить произошедшее. Напряжение последних дней достигло такого предела, что не я просто уснул, а проспал и падение оружия, и тот момент, когда у меня его забрали.

– Времени сколько?

– Восемь, сержант. Восемь утра, – улыбался мужик в тельняшке.

– И офицеры все уже прошли? И никто не разбудил? Чудеса.

– Чудеса начнутся, если завтрака не останется. Война войной…

– Знаю. Пошли.