Рота, подъем!

Кому из нас двоих со старшиной первому пришла в голову эта идея, я уточнять не стал. Прапорщик старался подобрать максимально подходящее, когда я посоветовал плюнуть и давать все подряд. Ведь получал солдат, в основном, новое обмундирование. И за последующие полтора года у него не должно было появиться проблем поменять неподходящее по размеру вещи на складе в линейной части, куда его привозили "покупатели". Все проходило ладно, пока мы не отправили партию в личный полк министра обороны, находящийся в самой Москве.

– Товарищ старший лейтенант, мне бы их только внизу остановить.

– Ну, тогда по быстрому.

– Переводчики, команду: все вперед!!

Что тут началось: ни в сказке сказать, ни пером описать. Волк в сериале "Ну, погоди!" выглядел лучше, пролезая под закрывающимися турникетами. Солдаты смели стоящую на дороге бабку, перелезали через турникеты и через сами стойки, перепрыгивали, скакали, и я только радовался, что все патрули ретировались и не могут наблюдать существующего безобразия. Но дальше перед солдатами встала еще одна проблема – эскалатор. Таджик, который знал, как ездить на верблюде, лошади, осле, который водил грузовик и УАЗик, мог по слухам даже поднять в воздух вертолет, стоял у эскалатора и орал:

– Ааа, нэ могу, нэ могу, он едет. Аааа.

– Не бойся, это лестница.

– Он едет.

– Это эскалатор, смотри девушка идет и не боится.

– Ааааа.

Я начал толкать одного за другим на эскалатор. Кто-то залез к лампе, привинченной к красивым, блестящим панелям между двигающимся поручнями, обжегся, спрыгнул на стоящих внизу. Кто-то вцепился в соседа и тихо шептал на своем языке. А кто-то пытался перескочить на встречный, и крики о том, чтобы он вернулся, не помогали.

– Мужик, толкни этого чурку назад.

– С радостью, братан, – и пятерня жителя города-героя отправила очередного узкоглазого солдата в общую гущу.

Московское метро по сравнению с питерским не глубоко уходит под землю, и как появились первые, уложенные в незатейливый рисунок плитки пола платформы, я увидел спасающих нас офицеров нашей части, которые, расставив руки, пускали соскакивающих с эскалатора солдат по кругу, как бы завинчивая их в спираль.

Понадеявшись, что мы никого не потеряли, и, отдавая себе отчет, что рискуем, не пересчитав стадо в армейской форме, мы загнали всех солдат в три вагона и выскакивали каждый раз на платформы, убеждаясь, что никто из солдат не вышел по дороге. На наше счастье ветка метро, по которой мы добирались, была именно та, которая была нам нужна. Через несколько станций мы дружно, с пинками запаздывающим, покинули вагоны, высыпавшись на перроне между мчащимися поездами и ожидающими пассажирами.

– Если потеряли, то уже потеряли, – сказал я Сашке.

– Ну, мы старались. Интересно, сколько времени мы потратим, сдавая их…

– Давай их еще раз попробуем пересчитать, – предложил я, и мы начали строить солдат на площади перед входом на станцию. Каково же было наше удивление, когда выяснилось, что мы вышли из метро, не потеряв ни единого человека.

– Воины, – радостно крикнул я, – у нас последний совместный марш-бросок до пересыльного пункта, где вы получите дальнейшее назначение. Не разбредаясь, в колонну по трое за мной шагом… арш!

Я помнил путь до пересыльного пункта. Помнил, потому что всего пару месяцев тому назад я сам шел этой дорогой, но в обратном направлении, возвращаясь в часть. Только тогда мы не поехали напрямую в часть, а еще несколько часов провели у родственников одного из солдат спецроты, съев все блины и поспав в мягких креслах перед телевизором.

Как только мы пересекли КПП пересыльного пункта, капитан подошел ко мне.

– Дальше ты сам справишься? А то мне еще тут по делам надо…

– Справлюсь, товарищ капитан, не беспокойтесь.

– Ну, я пошел.

Я подошел к окошечку, где принимали документы. В окошечке маячило круглое лицо прапорщика.

– Товарищ прапорщик, я солдат из ковровской учебки привез.

– Присягу приняли или нет? – тут же перебил меня прапорщик.

– Нет…

– Это хорошо, давай документы.

Чем это было хорошо, я не знал, но через полчаса ко мне стали подходить прапорщики и офицеры, имевшие в основном значки стройбатов.

– Ты старший команды?

– Так точно.

– Вот документы. Где их "строевки"?

"Строевка" была тем документом, по которому солдата ставили на вещевое, а главное, на столовое довольствие. Я выдавал заранее подготовленные "строевки", только вписывая в них фамилии солдат.

Еще через тридцать минут площадь опустела, и тут ко мне подошел молодой прапорщик.

– Слышь, сержант, ты мне сейчас пять солдат дал.

– Ага.

– А один… не того.

– Чего не того? Баба, что ли?

– Ну, не он это.

– Что значит не он?

– Смотри, у меня написано: Али Ахмед Махмед-оглы, а он Али Ахмед

Махмуд-оглы.

– Ну?

– Что ну? Смотри. Али Ахмед Махмед-оглы, а…

– Да тоже самое. И рожа похожа.

– Не, сержант, так нельзя. Я не могу его так взять. Дай мне его документы.

– Да где ж я тебе их возьму-то? Все уже уехали. И второго оглы тоже увезли.

– А чего тогда делать?

– А ты привезешь его в часть, сдашь и тут же его военный билет

"потеряешь". Комсомольский у него есть?

– Есть.