РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

Томас был знаком с другим отпрыском Тёмных паладинов – аббатом Планшаром, истинным христианином и человеком, к которому питал безмерное уважение. Аббат Планшар умер много лет назад, но у него, насколько помнил Хуктон, имелся старший брат.

- Есть местечко в Арманьяке под названием Матаме. – произнёс Томас неохотно. Поиски мифического сокровища, взваленные на его плечи герцогом, энтузиазма у него не вызывали, - Думаю, там сыщется ниточка к этой самой «Ла Малис».

- «…Не подведи нас» - прочитала Женевьева последнюю строку послания Нортхэмптона.

- Безумие заразно. – усмехнулся Томас, - Билли, видать, от монаха подхватил.

- Так мы, что, едем в Арманьяк?

- Сначала закончим здесь.

Ибо прежде граф Лабрюиллад должен был узнать цену скупости.

В Париже лил дождь. Затяжной, он размочил грязь и дерьмо, наполнив вонью узкие улочки. Из-под нависающих над ними вторых этажей нищие несмело тянули тощие ладони к веренице въехавших в столицу всадников. Большой город был явно в новинку прибывшим, судя по некоторой робости, с которой взирали они на каменные дома в несколько этажей и редких прохожих. Выглядывавших из окон парижан их реакция не забавляла. Больно грозный вид был у незнакомых бородачей в плащах. Грозный и необычный. Воины с иссечёнными шрамами обветренными лицами, видавшими виды щитами и в чиненых-перечиненых латах, не чета изнеженным франтам, что трутся у тронов магнатов. Бойцы, для которых жизнь людская, чужая ли, своя, не стоила костяной пуговицы. Над их головами развевался стяг с красным сердцем.

За двумя сотнями латников три сотни вьючных лошадей везли поклажу. Слуги и оруженосцы, что вели коней, были одеты в то, что казалось парижанам потрёпанными одеялами. Грубые куски клетчатой материи облекали бёдра, переброшенный через плечо конец заправлялся под ремень. Они не носили штанов, а их простоволосые женщины – юбок. Зато все они носили оружие – тесаки с прямыми рукоятями, топоры с зазубренными лезвиями.

У реки пришельцы разделились на группы и разбрелись искать постой. С полдюжины всадников, чьи слуги были обряжены лучше прочих, перебрались по мосту на остров посреди Сены. Попетляв между домов, они выехали к золочёным воротам, которые стерегли копейщики в богатых ливреях. Воротам королевского дворца. Во дворе гостей встретили, приняли лошадей и проводили к отведённым для них покоям.

Уильям, лорд Дуглас, вождь двух сотен латников, первым делом распахнул затянутые роговыми пластинами окна. В комнату ворвался сырой воздух с реки. Пока лорд грелся у камина, украшенного резным гербом французских королей, прислуга стелила постель и накрывала стол. Привели трёх девиц.

- Которую оставить, Ваша Милость? – осведомился управляющий.

- Оставляй всех трёх. – бросил Дуглас.

- Мудрое решение, Ваша Милость. Что-нибудь ещё угодно Вашей Милости?

- Мой племянник здесь?

- Да, Ваша Милость.

- Пошлите за ним.

- Будет исполнено, Ваша Милость. – поклонился управляющий, - Его Величество ожидает Вашу Милость к ужину.

- Счастлив принять приглашение Его Величества. Так и передайте. – буркнул шотландец.

Уильяму, лорду Дугласу, никто не дал бы меньше сорока, хотя ему исполнилось всего двадцать восемь лет. Каштановую бороду он стриг коротко, а глаза его были холодны, как зимнее небо. По-французски шотландец говорил безупречно, так как вырос здесь. Здесь же он учился владению копьём и мечом. Последние десять лет Дуглас провёл вдали от ставшей второй родиной Франции, на родине первой. Там он возглавил клан Дугласов и вошёл в совет первых семейств Шотландии. Нынешнее зыбкое перемирие между Англией и Шотландией стояло у него поперёк горла, поэтому, не имея возможности драться с заклятыми врагами дома, Дуглас собрал единомышленников и приехал сражаться с англичанами во Франции.

- Раздевайтесь. – приказал он трём девкам.

Те переглянулись и начали стаскивать с себя одежду. Настоящий мужчина, думали они, крепкий, сильный. Ночь обещала быть долгой. Девицы успели обнажиться к тому времени, как пришёл племянник Дугласа. Он был ненамного младше дядюшки, имел круглую улыбчивую физиономию и одевался с шиком: бархатная куртка, вышитая золотом; небесно-голубые штаны в обтяжку, сапоги мягкой кожи с золотыми кисточками.

Брови дяди взлетели вверх:

- С чего это ты так вырядился?

Племянник стыдливо потупился:

- В Париже так все одеваются.

- Господи Боже! В Эдинбурге так одеваются шлюхи, Робби! Кстати, что скажешь об этих трёх?

Роберт Дуглас с интересом оглядел обнажённых девиц:

- Мне нравится средняя.

- Ну и вкус у тебя. Кожа да кости. Нет, я люблю, чтобы на костях было за что взяться. Что решил король?

- Ждать, куда кривая вывезет.

Дуглас-старший хмыкнул и повернулся к окну. От реки, покрытой оспинками дождя, ощутимо попахивало нечистотами.

- Король понимает, к чему дело идёт?

- Я объяснял ему. – вздохул Роберт.