Ротмистр

– Я надеюсь, у вас есть чем подтвердить эту цифру?

– Ну, разумеется, – Лившиц развел руки.

Листы, листочки, долговые расписки, векселя кочевали по столу, собирались в стопки, расползались змейками, кружили хороводы. Референт вызвал двоих помощников, велел подать писчей бумаги и счеты, что-то раскидывал остро оточенным карандашом. И с каждой минутой невозмутимое лицо его все больше мрачнело. Наконец, он откинулся на стуле, принялся устало тереть глаза. Сумма была астрономической.

Черт побери! Он ведь предупреждал мистера Першинга, что дела идут из рук вон плохо. Директора факторий докладывают об убытках, шахты оскудели, упали акции, а тут еще досадное недоразумение – недавний пожар на портовых складах. И вообще, последнее время все одно к одному: обманывают поставщики, лопаются банки, управляющие бегут с заводов, прихватывая кассу. Он не раз просил обратить свой взор на насущные проблемы. Нет! Куда там! Мистеру Першингу не до этого. Мистер Першинг, наоборот, выжимает активы, крепя обороноспособность замка и претворяя иные свои затеи, влетающие в изрядную копеечку.

– Как бы вы хотели получить причитающуюся сумму? – не своим голосом осведомился референт.

Жизнь научила его держать хорошую мину при плохой игре. Но сейчас даже безусому юнцу было ясно, требуемой суммы у мистера Першинга не было никак.

– Золото и камни предпочтительнее. Подойдут банковские чеки на предъявителя и ассигнации.

– Одну минуту. Прошу меня извинить.

Референт поднялся из-за стола и направился к выходу, покосившись по пути на седовласого мажордома. Тот сохранял ледяное спокойствие. Едва за спиной закрылась дверь, зашипел взъерошенным помощникам:

– Садитесь на телеграф. Делайте, что хотите. Обещайте хоть золотые горы, но до конца дня у меня должны быть банковские акцепты на всю, – он потряс листочком, – сумму!

Референт сделал глубокий вздох, нацепил вежливую улыбку и вернулся к гостям.

– Озвученная вами цифра… э-э… довольно существенна. Вероятно, потребуется несколько дней, чтобы ее собрать…

Адвокат Лившиц пожевал губами.

– Мой клиент согласен подождать некий разумный срок. Но желает удостовериться в платежеспособности мистера Першинга…

– Ха-ха-ха! – мажордом, стоящий поодаль, расхохотался так, что присутствующие вздрогнули. – Глупцы! – Скомкав в руках полотенце, отшвырнул его прочь. – Ступайте и передайте вашему… клиенту, что скорее солнце упадет на землю, чем я стану банкротом!

Посетители недоуменно переглянулись. Повисла неловкая пауза.

– Что вам не ясно? – мажордом бесцеремонно навис над столом, вызывающе выпятив подбородок. – Я – Юджин Йозеф Першинг! Я!…

– Гм… – сказал адвокат Лившиц, ничуть не изменившись в лице. – Если ваш маскарад простителен, хоть и труднообъясним, то ваш тон, мистер Першинг, непонятен совершенно. Я понимаю, отдавать долги не самое приятное занятие, но вынужден просить вас быть более сдержанным с моим клиентом.

– С кем?! Не расслышал. С клиентом? А кто ваш клиент? Скажите! Будьте так любезны, представьте его нам!…

– Простите, моя вина, – молчавший до селе юноша неловко привстал и отрекомендовался: – Ротшильд. Анан Ротшильд. Честь имею…

Першинг посмотрел на юношу, как на пустое место.

– Ротшильд? Никогда не слышал такую фамилию. Кто вы? Чем занимаетесь? Алмазы? Медные рудники? Оружие? Может, кораблестроение?

– Нет, – потупился юноша, – я студент. По экономическому делу…

Першинг недобро рассмеялся

– Это, конечно же, объясняет, как вам единолично сосредоточить в одних руках столько обязательств, а? Быть может на стипендию?

– Вынужден заметить, мистер Першинг, – Лившиц нахмурился, – что ваши вопросы совершенно неуместны и носят оскорбительный характер. Я же не позволяю себе интересоваться природой происхождения ваших богатств?

Першинг прищурился. Какой-то жалкий адвокатишка берет на себя смелость разговаривать с ним столь вызывающе и дерзко? Нет, кто-то определенно да стоит за его спиной.

– Так давайте перейдем к делу, господа! – Першинг хлопнул в ладоши. – Вы желаете удостовериться в моей платежеспособности? Извольте!…

Процессия долго петляла по лабиринтам замковых амфилад, спускалась по узким винтовым лестницам. Щелкали замки, лязгали засовы. Открывались одни двери, закрывались другие. Наконец Першинг остановился перед огромным вмурованным в стену люком, целиком отлитому из стали. Пожалуй, устройству и надежности денежного хранилища мог бы позавидовать американский Форт-Нокс.

Охранники звенели хитрыми ключами, крутили запорные колеса, убирая толстенные ригеля. Со стороны это походило на сложный ритуальный танец. Наконец что-то щелкнуло, чмокнуло, выдохнула сжатый воздух гидравлика, и бронированная дверь стала медленно приоткрываться.

Першинг стоял, скрестив руки на груди, подобно полководцу, провожающему легионы в бой.

– Запомните, – назидательно произнес он, – и передайте вашему хозяину. Меня можно убить. Но пустить по миру – нет. Ибо я – есть сама экономика. Монетарная система. Капитал! Я определяю, сколько стоит та нарезанная бумага, которую вы именуете деньгами. Урок, господа!