Ротмистр авиации

— Если вы имеете в виду Танаку, скажу — есть сведения, что Танака делает Ставровой презенты в солидной сумме. Но считать, что Ставрова сотрудничает с японцами, пока нет ни оснований, ни материала. Как вам это объяснить… Вопрос несколько деликатный. Это театральный мир, у них свои законы: деньгами, которые ей дает Танака, Ставрова делится с труппой. На их языке это называется парное. Что же касается связи… Она может с ним, простите, спать, но насчет сбора шпионских данных — вряд ли.

Полуэктов ухмыльнулся. Губарев посмотрел на Курново: у меня, мол, все. Полковник кивнул.

— Спасибо, Михаил Игнатьевич. Я вас сегодня еще вызову.

Полуэктов вышел. Курново повернулся, каким-то особенно тягучим шагом подошел к столу, привстал на носках.

— Киёмура — лицо достаточно известное в Петербурге, — потеряться теперь он не может. Думаю, это опытный разведчик, если нам ничего не может сообщить даже его секретарша.

Губарев хмыкнул.

— Слишком опытный.

— Что вы имеете в виду?

— Боюсь, секретарша перекуплена.

Курново взял с края пепельницы недокуренную сигару, прикурил, сделал затяжку. Положил сигару на прежнее место.

— Проверим, вполне может быть. Но это только подтверждает нашу общую мысль — он опытен. Внедрять вас в «Аквариум» обычным, банальным способом глупо, с каждым из нашей агентуры могло случиться то же, в чем вы подозреваете секретаршу Киёмуры. В «Аквариуме» полно богатых бездельников, всевозможных незаконных греческих принцев, побочных детей бухарского эмира, наследников румынских миллионеров и так далее. Они сидят в варьете, пьют, путаются с артистками, непрерывно играют е бильярд и в карты. Я предлагаю вам стать одним из них, но этого мало. Нашей агентуре, а также людям охранки мы поручим следить за вами, как за предполагаемым германским шпионом. Именно германским, потому что в данном случае немцы нас не интересуют. Пусть себе проверяют свои списки, нам важно, чтобы эту новость узнали японцы. Бюджет ПКРБ ограничен, для того, чтобы по вечерам вы сидели в варьете, средств хватит, но в карты и бильярд — извольте выигрывать. Думаю, вам подойдет амплуа сына владельца крупного имения, лучше всего с какой-нибудь германской фамилией. Квартиру снимете на Петроградской стороне, ознакомьтесь с вариантами — прямо сейчас, в хозчасти. Там же получите деньги и документы. «Аптекаря» предупрежу, дам ему все необходимые указания. Встречи со мной строго на конспиративной основе, запомните адрес: Кронверкская, пять, квартира три, условная фраза — вызов в банк. Самовольно явки в мой кабинет типа нынешней — запрещаю. Запомнили?

— Запомнил, Владимир. Алексеевич.

— Тогда приступайте. С богом.

После ухода Губарева Курново попросил секретаря собрать ему весь возможный материал на Десницкого. В тот же вечер полковник позвонил графине Вендорф и скучным голосом сообщил, что с определением барона в ПКРБ придется подождать.

10

Прежде чем зайти в хозчасть к «Аптекарю», Губарев решил навестить Зубина.

В палате, как и в прошлый раз, невыносимо воняло мочой, щами и портянками, и, когда Губарев оказался в дверях, его встретили такие же жадно-тоскливые взгляды. Но была и перемена — Зубин теперь сидел на кровати, положив на колени костыли. Губарева, ставшего безусым блондином, инженер не узнал, скользнул равнодушным взглядом и отвернулся. Пришлось позвать:

— Господин Зубин, к вам можно?

Зубин вгляделся, но только уловив знакомое движение глаз, ожил, замахал рукой, торопливо опустил костыли, крикнул:

— Стой там, Саша, не заходи! Я уже передвигаюсь!

Улыбаясь, заковылял по проходу. Подойдя, вытолкнул Губарева в дверь:

— Ну и ну. Да ты… Я бы тебя не узнал!

— Тсс! — Губарев оглянулся. — Без эмоций. Патентованная краска для волос — «Холлендер», как тебе?

— Потрясающе. А усы?

— Сбрил. Что, нельзя?

— Ради бога… Слушай, а я думал, ты уже не придешь… Да что мы здесь топчемся, пошли в сад!

В саду Зубин провел Губарева в уединенный уголок. Оглядевшись, остановился около присыпанной листьями скамейки, долго пристраивал костыль. Уселся, положил на костыль ногу в гипсе, подождал, пока сядет Губарев. Сказал, прищурив глаз и склонив голову:

— Красавица.

Ротмистр не сразу понял, что он имеет в виду ногу. Зубин добавил:

— Пальцы торчат, могу даже шевелить. Шемаханская царица.

Да, ему с инженером трудно — и в то же время легко и просто. Зубин с видимым удовольствием задвигал большим пальцем.

— Знаешь, Саш, сначала был уверен — останусь калекой. В худшем случае ампутируют, в лучшем — всю жизнь на костылях.

— А теперь?

Зубин подмигнул неизвестно кому, присвистнул.

— Теперь… Теперь, господа, шалите, не отдам ногу! Отнюдь! И жизнь не отдам! Уж очень хороша жизнь, а, Губарев? Просто думать о жизни — и то хорошо! А все остальное? — откинувшись, Зубин долго сидел с закрытыми глазами. — Чертов татарин… Кстати, как он? Ты его нашел?

— Нашел.

— Интересно. Кто же он в самом деле?

— Японский шпион.

— Ты говоришь так, будто тебя что-то смущает.

— Меня действительно что-то смущает.