Ротмистр авиации

Зубин отлично понял, что подразумевает Белков под словом «нужно». Охранное отделение гонялось за Алексеем Солодовниковым не зря — он был опытным партийным журналистом. Но если бы Солодовникова удалось вывезти из России, он продолжал бы сотрудничать с органом Петербургского совета «Звездой» — большевистской легальной газетой — из-за границы. Зубин и Белков занимались в Петербургском совете РСДРП вопросами печати; Зубин был членом фракции большевиков с 1904 года, в 1905-м входил в состав редакции газеты «Новая жизнь», тогда же со 2-го на 3 декабря был арестован за участие в издании «Финансового манифеста». Бежал, помогал выпускать нелегальную газету Петербургской военной организации РСДРП «Казарму». Сейчас, в 1911-м, когда обстановка заставляла работать только в подполье и за границей, этот опыт оказался кстати, Зубин не чувствовал себя новичком, Белков же к этому времени стал специалистом конспирации.

Зубин надавил двумя пальцами на глаза, будто они болели, встряхнул головой.

— Неужели Солодовникова не с кем отправить?

В летнем воздухе где-то за пределами госпиталя отчетливо слышался звук патефона. Играли танго. Некоторое время Белков молчал, прислушиваясь к слабым звукам мелодии. Раздраженно вздохнул.

— С кем? Вот ты сам скажи, с кем?

— Допустим, с Кокоревым?

— Кокорев сам под наблюдением.

— С Шехтелем?

— Ты имеешь в виду студента? Это мальчишка, ему нет двадцати, отцу же его доверия нет. Учти, полковника Мясоедова из Вержблова выгнали [С. Н, Мясоедов, жандармский полковник, в 1915 году был повешен как германский шпион. В 1907 году С. Н. Мясоедов был начальником пограничного жандармского отделения ж.-д. станции Вержблово на границе с Германией, где прославился особым рвением в выявлении пытавшихся выехать из России революционеров.], но охранка там свирепствует по-прежнему. Для того, чтобы вывезти Алексея, нужны документы. Чистые, не вызывающие подозрений. В идеале — еще и опытный сопровождающий. Где все это взять?

— Да, действительно… — Зубин забарабанил пальцами по скамейке, — Понимаешь, Паша, есть один человек, будто созданный для этого. Я давно уже к нему присматриваюсь. Этот человек мог бы вывезти Алексея, при доле везения, конечно.

— Что ж ты молчал?

— Главное, этот человек наверняка сможет достать документы.

— Где он работает?

— Никогда не поверишь. В контрразведке.

Хмыкнув, Белков поднял камешек. Повертел, будто изучая, подбросил.

— Шутка?

— Какая шутка, говорю самым серьезным образом. Профессиональный контрразведчик, из ПКРБ. Что, Паша, заманчиво?

Белков осторожно бросил камень в кусты.

— Заманчиво, но ведь это — лезть черту в пасть, ПКРБ… Серьезная организация. А что за человек?

— Из армейских, воевал с японцами. ПКРБ — не охранка.

— Все равно это прихвостни режима.

— Паша, я этого человека… как бы тебе объяснить — чувствую. Потом — он прекрасно знаком с системой сыска и слежки, тренирован, профессиональный конспиратор.

— Конспиратор, вскормленный монархией.

— Конечно. Но я много говорил с ним. По-моему, этот человек сам — гонимый. Он потерян, не нашел себя.

Его должны, если я не ошибаюсь, вот-вот уволить из контрразведки.

Оба замолчали. Сквозь притихшую листву в светлых сумерках слабо желтели окна госпиталя. С площадки в центре сада, от скамейки, где курили больные, слышался смех.

— Андрей, я хотел бы быть таким же оптимистом. Согласен, такой человек может быть нам полезен. Но ведь мы должны ему верить.

— По-твоему, пусть Солодовникова берут? — Так как Белков молчал, Зубин добавил: — Хорошо, я знаю твою осторожность. Если хочешь, давай его проверим.

— На чем?

— Ну, способов тысяча. Завтра зайдет Таисия Афанасьевна, посоветуемся с ней. Ты ведь знаешь, какой у нее глаз. С Таисией Афанасьевной могла бы пройти подставная квартира.

9

Войдя в кабинет Курново, Губарев остановился у двери. Полковник хмыкнул, осторожно положил сигару на край пепельницы.

— Доброе утро, Александр Ионович. Что-нибудь случилось?

Лицо Курново ничего хорошего не предвещало, он не любил, когда к нему врывались без доклада. Пусть, подумал Губарев, сейчас задача одна — предупредить последствия ночных событий.

— Доброе утро, Владимир Алексеевич. Кое-что действительно случилось. Мне требуется ваше содействие.

Полковник некоторое время изучал его. Решив изменить тон, кивнул:

— Прошу, Александр Ионович, садитесь, — подождал, пока Губарев сядет. — В чем содействие?

— Не буду опережать события, но мне кажется, я напал на след. Он привел к варьете «Аквариум». В дальнейшем, при попытке изучить заинтересовавший меня объект, произошло осложнение. Во время посадки седока я был вынужден столкнуть на землю неизвестного.

— Только и всего?

— Мне кажется, неизвестный — человек достаточно важный. Он может поднять шум. Чтобы не рисковать, я решил сразу доложить. Для сведения: ему лет пятьдесят, чуть ниже среднего роста, русский, имеет собственный экипаж, личного кучера и дорогую лошадь. Все.

— Что значит «дорогую лошадь»?

— Чистокровного рысака.

— Он что, этот неизвестный, сидел в «Аквариуме»?

— Нет, подъехал в четыре утра.

— Кого-то пытался взять?