Ротмистр Гордеев

Офигеть… Дослужился. Степанов пожимает мне руки, протягивает бумаги. А орден? Спрошу Вержбицкого.

Как можно любезнее и ссылаясь на проклятую амнезию, прошу поляка прояснить мне несколько моментов. Вержбицкий, попав в хорошо знакомую ему тему, разливается соловьём: мой орденский знак четвёртой степени предполагает помещение миниатюрного орденского знака на эфес моей офицерской шашки, а сам темляк шашки делать цветов орденской ленты – красный муар с узкими жёлтыми полосками по краям.

Что радует, награждение орденом гарантирует мне прибавку к пенсии в полсотни рубликов в месяц. Что огорчает, приобретение знака – за свой счёт, плюс необходимо уплатить на благотворительность в капитул ордена сто рублей. Это прямо серьёзный удар по кошельку.

– Господин ротмистр, – ехидно ухмыляется Вержбицкий, – в нашей бригаде принято проставляться за награду.

– Где и как удобнее это сделать? – интересуюсь я в ответ.

– В офицерском собрании. Сегодня как раз будет сбор господ офицеров.

– Тогда до вечера.

Коротким кивком прощаюсь с Вержбицким, он отвечает мне тем же.

А вечером в офицерском собрании меня ждёт смертельный сюрприз.

Глава 24

Самый больной вопрос в моём положении – это деньги. Сказать, что у меня пустые карманы, – всё равно, что ничего не сказать. Практически все нововведения в моей почти роте делались на мои же финансы.

Как жаль, что мой папа не банкир!

Кстати, я так толком и не удосужился выяснить о своей семье. Ещё и поток писем из дома как отрезало. Даже странно: судя по архиву, раньше мне приходило по письму в неделю, а тут – всё, ручей иссяк. Наверное, сам виноват, надо было хоть что-то написать в ответ. Черканул бы пару строчек: дескать, так, мол, и так… С меня не убудет.

Итак, деньги… Кто бы дал взаймы до будущей зимы? Забывать не нужно. Сдохну, но верну до копеечки. Кто в полку сидит на бабках?

Верно, полковой казначей. Сейчас его обязанности выполняет пожилой одутловатый капитан Истомин.

На последние покупаю бутылку хорошего коньяка и заруливаю к капитану. Тот на удивление быстро входит в моё положение, да и коньяк помогает срезать возможные острые углы.

Истомин отсчитывает мне пухлую пачку купюр.

– Вот, копил, чтобы домой отправить. У меня дочка растёт, замуж скоро, нужно хорошее приданое. Кстати, вы, Николай Михалыч, если не ошибаюсь, в холостяках изволите пребывать?

Я вздрагиваю. Про дочку Истомина мне уже довелось слышать. Если верить господам офицерам, там такой ужас-ужас, что всех денег на свете не хватит, чтобы взять её в жёны. Несчастный отец кому только её ни пытался сосватать в нашем полку, но желающих связать себя с ней узами брака так и не нашлось.

– Временно, – натянуто улыбаюсь я. – Меня ждёт невеста. Мы договорились сыграть свадьбу сразу после победы над японцем.

– Жаль, очень жаль! – вздыхает Истомин.

Сговариваемся, что деньги ему буду возвращать по частям. Разумеется, без процентов. Пишу расписку и отбываю восвояси.

Гулять так гулять. Узнаю, где в городе самый приличный ресторан и отбываю договариваться насчёт банкета в полковом офицерском собрании.

Управляет заведением жизнерадостный пухляк по фамилии Куперман. Одного взгляда на него хватает, чтобы понять: сейчас с меня состригут всю «шерсть», ничего не оставят – уж больно пройдошистый вид у ресторатора. Но сдавать назад уже поздно.

Куперман с ходу понимает, что мне нужно, кивает и сразу приступает к делу.

– Не извольте сомневаться, господин офицер, всё будет по высшему разряду, – заверяет он. – Меню и напитки я беру на себя. Можете мне довериться, у меня большой опыт, – подмигивает Куперман, а затем приглушает голос: – Что скажете насчёт девочек? Вдруг господам офицерам станет скучно, а у меня первоклассные девочки. – Он даже причмокивает толстыми губами. – Вот, полистайте альбом. Вдруг заинтересует.

Я решительно откладываю альбом в сторону. Только проституток мне ещё не хватало в офицерском собрании.

– Зря отказываетесь! Девочки что надо, есть даже парочка француженок и одна мулатка. На неё всегда большой спрос.

Отрицательно мотаю головой.

– Нет так нет, – легко соглашается Куперман. – Тогда мой вам совет: закажите Веру Жемчужную. Господа офицеры обожают романсы в её исполнении.

Ну что ж… хоть какая-то культурная программа. И хоть сам я не любитель романсов (от них меня тянет в сон), оплачиваю небольшой сольный концерт Жемчужной. Может, высплюсь…

Покончив с оргвопросами по предстоящему сабантую, возвращаюсь к штабу полка, где меня ждут Кузьма, Лукашины и их знаменитый в будущем родич. Легендарного краскома товарища Будённого узнаю сразу; правда, усы его пока не столь впечатляют размерами, как на фотографиях и портретах советского времени. Совсем ещё молодой парень, черноусый и чернобровый, в лихо сдвинутой набекрень фуражке-бескозырке, из-под которой торчит густой казацкий чуб.

Будённый представляется как положено, по уставу. Уже сейчас чувствуется, что парень далеко пойдёт. Про таких обычно говорят – толковый боец.

Оба Лукашина довольны родственником.

– Справный казак, не пожалеете! – хвалит Фёдор. – Возьмёте в наш взвод, вашбродь?