Ротмистр Гордеев 3 (СИ)

Кем строятся? Да нами — боевыми и тыловыми частями. Объявлен специальный наряд на строительство складских помещений.

Обрисовал ситуацию полковому командиру Али Кули Мирзе, он дал добро.

И мы из казенных стройматериалов в свободное время соорудили для себя крытый зал для занятий и тир.

Впрочем, обкатку плохой погодой бойцам (и себе тоже) я все-таки устроил.

Гонял людей взводами, и сразу после занятий, мокрых и грязных солдат и офицеров, отправлял в жарко натопленную баню — отогреваться, отмываться и отстирываться.

Слава богу, обошлось без серьёзных простуд. Не без Сониной помощи, само собой.

— Вольноопределяющаяся Серебрякова, на исходную! — командую Соне (ах, до чего же она хороша в подогнанной по фигуре гимнастёрке! Волосы убраны под тщательно повязанную косынку с красным крестом).

— Господин ротмистр, дозвольте не одной проходить полосу препятствий. Без соперника — не то.

Вот чертовка… И что делать?

Формально права — соперник нужен для понимания собственной скорости. Но вот кого поставить?

Неподготовленного?.. Поймёт и обидится.

Подготовленного?.. Решит, что нарочно издеваюсь.

И тут в голову приходит идея.

— Господин есаул! — поворачиваюсь к Скоропадскому, — соблаговолите выступить судьей.

Протягиваю ему секундомер, снимаю ремень и портупею.

— Софья Александровна, вас не смутит, если вашим соперником на полосе препятствий стану я? Я еще не до конца оправился после контузии, так что…

— Не смутит, — Соня упрямо вскидывает подбородок.

И уже тише, глядя мне в глаза:

— Глупое решение, Николя.

— А-а?..

Но она уже на стартовой позиции.

Встаю рядом.

Ну, держитесь, мадмуазель Серебрякова.

— Старт!!! — Скоропадский дает отмашку.

Рву с места. Сонечка, на удивление, не отстает. Ну, как… на полтора-два корпуса я ее обхожу, но оторваться не могу.

Впереди — бревно.

Забегаю на него по наклонному бревнышку, бегу по основному, балансируя. Не оглядываться, только не оглядываться на соперницу, иначе свалиться мне вниз на опилки, которыми густо посыпана утрамбованная земля-пол в нашем «спортзале».

Спрыгиваю с бревна вниз. Теперь можно коротко и оглянуться — Соня почти нагоняет.

Ускоряюсь.

Впереди «забор».

Подпрыгиваю, цепляясь за край, подтягиваюсь. Наваливаюсь животом на верхнюю кромку, переваливаясь через препятствие, и спрыгиваю вниз. На две секунды позже спрыгивает с забора и Соня.

Лабиринт проходим почти вровень. У меня в активе всего полкорпуса.

Впереди «разрушенный мост».

Руки и ноги перебирают ступени вертикальной лестницы. Я наверху, на горизонтальном брусе. Бегу по нему. Перепрыгиваю разрыв.

Ноги приземляются на следующий горизонтальный брус.

Треск дерева, брус кренится подо мной, и я лечу на землю с высоты человеческого роста.

Хочу сгруппироваться, но тут резкая боль и хруст в подвернувшейся ноге.

Твою мать!

Пытаюсь встать. Забывшись, опираюсь на поврежденную ногу, и проваливаюсь во тьму. Боль в ноге такая, что организм просто выключается.

Тьму прошибает резкий, выворачивающий наружу запах.

Открываю глаза.

Меня поддерживают братья Лукашины, так что я полусижу — полулежу на земле. Сапог с пострадавшей ноги стащен, портянка размотана. Лодыжка опухает прямо на глазах.

Взволнованная, но очень собранная Соня держит у моего носа ватку с нашатырным спиртом.

— Пальцами можешь пошевелить?

Шевелю пальцами на руке. Это ирония и сарказм, если что. Надо же немного потроллить берегиню.

— Дурак. На ноге!

Пытаюсь… и, кажется, могу.

Соня бережно ощупывает мою пострадавшую лодыжку. Одной рукой берется за пятку, второй — за голень.

Знаю, что сейчас будет, мысленно готовлюсь.

Слегка поворачивает и резко дергает.

В глазах снова темнеет от боли. Но на этот раз обходится, сознания не теряю.

— Мою сумку! Живо! — командует она.

Младший Лукашин исчезает и тут же возвращается через несколько мгновений с санитарной сумкой берегини.

Пока Соня крепко бинтует мою травмированную конечность, выворачиваю голову на «разрушенный мост», с которого я так неудачно сверзился.

Опора подломилась у самой земли. Даже отсюда видно, что внутри бревно прогнило, а снаружи казалось вполне нормальным…

Твари интендантские. Прав был Суворов — вешать их, зарвавшихся уродов.

— Господин ротмистр?

Поднимаю голову — к нам приближается щеголеватый адъютант Куропаткина.

— Слушаю вас.

— Николай Михалыч, командующий хочет вас немедленно видеть. По вашему проекту блиндированного поезда…