Ротмистр Гордеев (СИ)

- Тогда попрошу вас принести мне два больших гвоздя и молоток.

Он уходит в дом, чтобы отдать распоряжения и возвращается с тем, что я просил.

В конце сада стоит деревянный сарай, вколачиваю в него наполовину длины оба гвоздя, отхожу шагов на двадцать.

- Выбирайте ваш гвоздь, господин полковник.

- Вот этот, - показывает он.

- Отлично. Итак, стреляем отсюда. Кому из нас понадобится меньше выстрелов, чтобы загнать гвоздь по самую шляпку, тот и победил.

Ванновский переводит взгляд с сарая на меня и обратно.

- Ну что ж, жребий брошен, Рубикон перейдён. Кто первый?

- Уступаю эту честь старшему.

Полковник принимает стойку как в тире, вскидывает руку с револьвером, прицеливается и делает выстрел. Бах! Пуля попадает в шляпку гвоздя и вбивает его на несколько сантиметров.

- Моя очередь.

Бах! У меня результат аналогичный.

- Неплохо, Николай Михайлович, неплохо! Вижу у меня появился достойный соперник. Да, можете называть меня Сергеем Петровичем.

- Благодарю вас, Сергей Петрович.

Если первый блин не был комом, то на второй промазываем, причём оба.

- И на старуху бывает проруха, - смеётся Ванновский.

Ему определённо нравится это мужское развлечение.

Исправляем досадные промахи с третьего выстрела. Пока идём ноздря в ноздрю.

- Что будем делать, если получится ничья? – спрашивает полковник.

- Надеюсь, у вас есть ещё гвозди?

- Пока есть, но таким макаром мы можем все гвозди в доме перевести.

И всё-таки мне удаётся победить в этой схватке, когда на пятом выстреле Сергей Петрович мажет, и его пуля уходит в молоко, а я загоняю свой гвоздь по самую макушку.

- Эх! – вздыхает полковник. – Обставили вы меня, Николай Михайлович! Позор на мою седую голову!

Его лысеющая шевелюра не содержит ни единого намёка на седину.

К счастью, зла на меня Ванновский не держит, забирает с собой в дом, где мы с ним и в компании его очаровательной супруги потихоньку приговариваем пару графинчиков водки. Само собой, мадам Ванновская пьёт шампанское.

В расположение я приезжаю буквально на автопилоте и падаю с коня в руки проворного домового.

- Эка ж вас угораздило, - шепчет Кузьма, раздевая меня и укладывая в постель. – Небось намаялись, сидючи за решеткой, захотели отдохнуть, да сил не рассчитали.

Не могу сказать за полковника, но к утру моя голова просто раскалывается. Я просто мечтаю о живительной ракии из фляжки Николова, только где её здесь достать?

Но служба есть служба, спихивать свои обязанности на Бубнова я не собираюсь, поэтому провожу со взводом учебные занятия, а после обеда все массово садимся изготавливать ручные гранаты. Там, на передке, они нам ой как пригодятся.

Жаль, что по-прежнему сплошная кустарщина, но лучше уж с такими гранатами, чем без них. Почти все мои солдаты уже видели на что способны эти смертоносные штуки, поэтому относятся к процессу с понимаем. В какой-то степени теперь от гранат зависит их собственная жизнь.

Ближе к вечеру меня вызывают на пост, выставленный у входа в деревню. Вижу несколько подвод, загадочно накрытых рогожей. Подводы сопровождают люди в чёрном, то есть – мореманы. Сердце радостно бьётся в груди: замолвил за меня словечко, Ванновский, не обманул полковник Генштаба.

- Кто такие?

- Вашбродь, вы штабс-ротмистр Гордеев? – спрашивает один из мореманов.

- Он самый.

Лицо морячка кажется мне знакомым. Точно! Я вспомнил его.

- Жалдырин, ты что ли?

Во время моего нахождения в госпитале мы с этим водяным неплохо погоняли демонов в монастыре.

- Так точно, господин штабс-ротмистр. Приказано доставить вам два пулемёта «Максим» и поступить в ваше распоряжение инструктором по пулемётному делу.

- Знал бы ты, братишка водоплавающий, как ты порадовал меня сейчас!

Бойцы помогают сгрузить с подвод «Максимы», я прикидываю, кого бы назначить в пулемётные расчёты. Вдобавок в голове зреют первые мысли, как бы облегчить эти тяжеленые хреновины, на которые у меня весьма амбициозные планы.

Опять подряжаю кузнеца, причём за свой кошт, чтобы он вместо неподъёмных лафетов и больших броневых щитов склепал бы кое-что покомпактней.

Водоплавающему инструктору мои соображения нравятся.

- Этак же можно за собой «Максимку» руками тащить.

- Да, а заодно использовать не только на специально оборудованных позициях, но и скажем, в чистом поле во время атаки.

Принимаю соломоново решение прогнать через курсы пулемётчиков весь личный состав. Заходим как обычно издалека – с матчасти.

Жалдырин оказывается неплохим инструктором, в нём нет характерного для мореманов чувства превосходства перед «серой скотинкой» и прочими сухопутными недосуществами, он умеет объяснять толково и доходчиво и почти не дерётся, когда кто-то умудряется облажаться.

Начальство нас пока не трогает, я ценю это время как королевский подарок, и через день, когда «Максимы» уже принимают привычный по кинофильмам о временах первой мировой или Великой Отечественной внешний вид, устраиваю стрельбы.

Пулемёт – штука прожорливая, способен выплюнуть до трёх сотен пуль в минуту, а когда ты пропускаешь через него три десятка солдат, немудрено, что боеприпасы тают на глазах.