Rotten. Вход воспрещен

Я жил в Кэмдэн Таун, который располагался в получасе ходьбы пешком, но на автобусе от школы, разумеется, добраться было быстрее. Дети в возрасте одиннадцати лет часто ходят друг к другу в гости. Именно так я впервые попал домой к Джону, жившему за пределами Голуэй-роуд. Его семья жила во фронтоне магазина, огромное витринное окно которого выходило на Бенвелл Роуд и было прикрыто изящной занавеской.

Мать Джона была очень гостеприимной и подавала нам бутерброды с помидорами и пряной ветчиной на белом хлебе – традиционное ирландское приветствие. Однако чего она не знала, так это того, что я был вегетарианцем, и, должно быть, выглядел странновато, когда она предлагала мне это блюдо.

Я не хотел обидеть ее, поэтому я взял хлеб, отложив ветчину в сторону. Я имею те же корни, что и Лайдоны, и потому я ненавижу ирландскую кухню и их методы приготовления пищи. Но если вдруг вы пришли к ирландцам в гости, то помните: отказываться от их предложений оскорбительно.

Лайдонский чай был некрепким и молочным. Джон и сегодня пьет чай именно в таком виде. Потягивая эту жижу, я думал о том, как бы мне сохранять вежливость. Перекусив, я и Джон выходили на футбольную площадку «Арсенала», которая находилась за углом от футбольного поля «Хайбери». Я не уверен, смотрели мы в тот момент матч или нет, поскольку футбол меня не интересовал. Обычно в таком возрасте на тебя оказывают давление, чтобы ты следовал за командой. В случае с «Арсеналом» я так и поступил. А вот Джон до сих пор преданный фанат «Арсенала». Я помню, как ходил с ним на матч в Ноттингеме и полтора часа стоял на холоде, пока он сам окончательно не задубел.

РЭМБО: Раньше я ходил на футбол с Джимми Лайдоном, младшим братом Джона. Джон обычно ходил с нами на футбол, но я стал другом Джимми еще до того, как познакомился с Джоном. Помню, что когда мы с Джимми ходили на футбол, у него была стрижка в стиле Дэвида Боуи[11]. Мне нравился Боуи, но меня всегда интересовало, как его воспринимали сверстники. Он был странноватым, но его охотно принимали фанаты. Они все были головорезами, однако носили прически в стиле Зигги Стардаста[12].

ДЖОН ЛАЙДОН: Профессиональный командный спорт был очень развит в наших местах. В то время как все школы поблизости хотели играть за свою команду, они посылали тренеров и скаутов в социальные клубы, потому что каждый мечтал стать футбольным героем, что вполне нормально, если ты молод. Я постараюсь вам объяснить, что конкретно я имею в виду, говоря о таком героизме.

Даже если кто-то со мной не согласится, я должен быть честным.

Я никогда не был физически развитым человеком. Я не люблю драться. Я не понимаю драки как таковые, ведь это больно, и, честно говоря, я не хочу ранить других людей, независимо от того, насколько они раздражают меня. Мое оружие – это мои слова.

Даже несмотря на то, что я стараюсь держаться подальше от футбольного беспредела, я все равно буду участвовать в этой гребаной игре, смысл которой больше психологический или гипнотический, типа «это домашний матч, а потому никому нас не победить!». Мне нравился элемент безумия и хаотичности в этой преданности. Правда, стоит подчеркнуть, что где футбол, там и анархисты, которых ни военные, ни полиция не могли остановить. Сначала они просто устраивали кулачные бои, в которых никто не страдал, однако когда британские лезвия и ножи замелькали в их маршах, все стало по-другому. Никакой гангстер не мог их остановить. Если им нужно было заполучить оружие, они его получали.

Футболисты притворялись, что не совершают насилия. Я уверен, что они высоко ценили внешнюю поддержку, когда играли на выезде, но клубы никогда не делали ничего, чтобы остановить футбольное насилие, кроме как нашпиговывали улицы полицией, что не являлось решением проблемы. Фанатов нужно увлекать игрой, делать их частью этой игры. Сегодня в Англии ношение цветов-символов любимой футбольной команды вообще не имеет ничего общего с насилием. Напротив, стоит обращать внимание на тех, кто не носит эти цвета, ведь именно они могут оказаться волками в овечьей шкуре.