Rotten. Вход воспрещен

Одежда Вивьен Вествуд абсолютно асексуальна. Точнее, она вообще не имеет отношения к сексу. Они внедряли элементы секса в наряды, но все это выглядело, скорее, смешно, чем сексуально. Разумеется, в такой одежде нельзя было пройтись по улице так, чтобы тебя не попробовали подцепить или спровоцировать. Никакой сексапильности в том, что она делала, никогда не было. Она никогда не проектировала одежду с той целью, чтобы сделать ее сексуальной. Однако сама Вивьен считала, что ее одежда романтична, сексуальна и эротична. Уверен, что она была в этом убеждена. Но она вообще не понимала, что такое секс. Годами позже на телевизионном шоу «Южный Берег» Малкольм рассказал, что на самом деле весь дизайн всегда придумывал он. Думаю, что и Малкольм ни хрена не понимал, что делал. Их одежда не романтична, не сексуальна и тем более не эротична. Они без конца трепались о сексе и свободе, но как раз-таки ни того, ни другого у них не было. Они были жертвами моды, все было надиктовано общим течением. Их барахло нельзя было комбинировать с чем-то другим, нужно было носить этот хлам как форму. Какое мировоззрение может быть у людей, по сути, создающих униформу? Но Вивьен, подчиненная всем этим доктринам, думала иначе.

Здорово, что песня God Save the Queen вышла за две недели до Серебряного юбилея королевы. Изначально она должна были выйти на лейбле A and М задолго до того, как этот юбилей наступит. Но получилось даже лучше, чем я ожидал. Аренда лодки была шикарной идеей. Тогда у нас как раз был застой с концертами. Нам не разрешали выступать то там, то здесь по самым невероятным причинам. Вдобавок Сид создавал гору проблем. Поэтому мы арендовали лодку – ту самую, туристическую, на которой путешественники катаются по Темзе к Тауэру.

Мы пригласили много друзей, модных дизайнеров, и, конечно, тогда мы делали что-то совершенно новое и нетипичное для Лондона. У нас были художники. Смутьяны. Всякая грязь.

Куча девочек-проституток. Алекс Кокс совсем не это показал в своем кино. Согласно его фильму мы все ходили в кожаных куртках с ирокезами.

Но тогда подобного имиджа не было ни у кого. Он появился куда позже. На лодке были парни, косящие под Джона Траволту, рядом с битниками[46] и кем-то еще. Вся эта гремучая смесь раздражала общество и полицию. Но мне это нравилось. Я любил разнообразие. Тогда-то я понял, что должно произойти что-то серьезное. Очень важно, если ты умеешь сочетать несочетаемые друг с другом элементы. Согласно стандартным правилам общества мы должны быть изгоями. Опять-таки фильм Кокса не отображает того, что мы тогда чувствовали. Тогда не было смысла в том, чтобы в кого-то специально превращаться или кому-то подражать.

Вся идея крутого Юбилея состояла в том, что ты можешь делать абсолютно все, что хочешь, на протяжении двадцати четырех часов. Предполагалась полнейшая свобода. Все пабы были открыты всю ночь. Все работало. Люди должны были праздновать, для чего им, собственно, предоставили все ресурсы. Мы сняли лодку, вышли на реку, врубили колонки и сыграли свою любимую новую песню. Конечно же, на нас начали жаловаться. Количество полицейских, которые пытались нас задержать, было внушительным. Мотор завелся. Они ждали нас на мосту, чтобы перехватить в том случае, если кто-то решит спрыгнуть с лодки и убежать. Сказка!

Но я не был арестован. Я успел смыться. Полагаю, что опыт взломщика и вообще участника той или иной криминальной ситуации изрядно мне помог. Моего брата все же сцапали. Но наказания были незначительными. Нас быстро амнистировали в честь юбилея. То, что мы поносили королеву, было исключительно нашей проблемой. Но нас все же арестовали. Причина – нарушение покоя. Какого нахрен покоя? Вы что, не видите, что улицы полны народу? На следующее утро в газете Daily Mirror была опубликована фотография моего брата. Он тогда выглядел, как типичный мальчик в тяжелых ботинках. Он тогда обкорнал волосы, носил замшевый пиджак и брюки-клеш. Тогда поймали и Малкольма, но он «съехал». Дерьмово получилось.

Стив, Пол, Малкольм, Глен, Буги и Софи мешали в одну кучу все музыкальные направления и жанры. Они просто постоянно ругали все группы, даже не зная, кто они такие. Сид поносил группы стареющих хиппи, хотя не был ни на одном из их концертов. Он вообще большую часть времени не знал, о чем говорил. Малкольм постоянно пытался направить Стива и Пола в регрессивное звучание шестидесятых. Пол Кук любил калифорнийский рок. Внезапно такая музыка стала все больше и больше звучать в нашем коллективе. Малкольм поощрял такие музыкальные решения.