Роуд-муви

«Для не имеющих сомнений наступает вечная ночь, – говорит наставник и причиняет боль. – Кто был котом Шредингера, живет ночью и днем одновременно. Враг тоже кот Шредингера. Жив и мертв одновременно. Но в границах линейного времени надо быть осмотрительным».

– Если Вы не против моего общества, мы можем снять один домик, – предложил Аарон, – я целыми днями буду отсутствовать, занимаясь исследованиями, а ночью я сплю совершенно бесшумно. Знаете, иногда возникает желание переброситься словом с человеком из большого мира. Мне, право, в экспедициях этого так не хватает.

– Мне нравится эта идея, – Никита Стеклов плотнее укутался в тонкое демисезонное пальто. – Да и я человек городской, мне в подобных местах жутковато и неуютно.

Паром причалил к глинистому берегу, и мужчины, подхватив свои вещи, сошли на берег, сопровождаемые местными жителями в разноцветных синтепоновых куртках.

У Аарона был удобный рюкзак, модифицированный в лабораториях Организации, а у Никиты дорожный чемодан.

Через пару часов пути по ухабистым дорогам Аарон заметил, что его спутник окончательно выдохся, волоча за собой неудобный чемодан, и усталость его выглядела неподдельной.

– Позвольте, я помогу, – агент с легкостью подхватил чемодан и так же бодро зашагал дальше.

Даже без ноши Стеклов с трудом успевал за ним.

– Секундочку, Аарон, мне надо принять лекарство – аллергия, знаете ли, мучит.

Никита достал из внутреннего кармана коробочку, дрожащими руками открыл ее и, подцепив щепотку белого порошка, втянул его вначале одной ноздрей, затем другой, постоял секунду-другую, блаженно зажмурившись, и с новыми силами двинулся дальше.

Легкомысленные игры инопланетного разума

Рыжий ел здоровую, вкусную картошку, заправленную золотистым маслом и мелкими солеными грибочками. Где-то неподалеку хлопотала Лариса Сергеевна, дразня ноздри Корнея Васильевича запахом жареной курицы. Вынужденный гость хоть и понимал, что по-хорошему ему бы в ближайшее время двинуться дальше, хозяйку и ее питомца убрать, а тела спрятать подальше, но сейчас думать об этом совершенно не хотелось, и темные мысли он оставил на потом.

Присутствие уродца омрачало сытный обед – супостат имел привычку вылезти и уставиться в упор. Если не смотреть пришельцу в глаза, ничего страшного не происходило, но постоянное присутствие существа раздражало: «Свои мысли в порядок приводить надо, а не заглядывать в эти глазища» – думал Рыжий.

Тем временем Лариса Сергеевна принесла курочку, обжаренную со свежим луком, исходящую ароматным паром.

Корней Васильевич отломил ножку и жадно откусил, наслаждаясь сочным вкусом.

– Давно ж, поди, мяса-то не кушал? – заметила Лариса Сергеевна.

– Хм, – неприятно поморщился Рыжий, – по дороге сюда я съел своего сокамерника. Прямо вот так, в лесу. Сырая человечина. Людоед я, вот так-то. Лю! До! Ед!

Гость с вызовом посмотрел хозяйке в глаза, в попытке разглядеть там страх и осуждение, но та смотрела лишь с удивлением; губы ее шевелились, как будто она вела в уме подсчет. После того, как женщина подсчитала нечто, только ей известное, она словно проснулась.

– Ох ты, что ж это творится-то такое, батюшки святы! – запричитала Лариса Сергеевна, схватившись за голову и нервно кружа по комнате.

– Ну-ка, сядь и успокойся, нечего тут бабские сопли разводить! – приструнил хозяйку Рыжий. – Я не пугать тебя хотел. А просто чтоб знали! Чтоб без шуток!

Лариса Сергеевна села за стол напротив Корнея Васильевича, закрыла лицо руками и затихла. Людоед продолжил жевать курицу, а Степка вылез из коробки и уставился на происходящее, вытянув шею.

Женщина, раздвинула ладошки и сквозь образовавшуюся щель взглянула на гостя.

– Ну и как? – спросила она.

– Что как?! – возмутился Корней Васильевич, стукнув по столу кулаком с зажатой куриной ногой.

– Ну, как он, сокамерник твой? На вкус? – вкрадчиво спросила женщина.

– Что?! Да никак. И живой был дерьмом, и на вкус такой же, – ответил Рыжий.

Помолчали.

– Бедненький, – сказала Лариса Сергеевна, только было непонятно, кого она имеет ввиду, – за ягодами пойду, свежими.

Женщина поднялась, повязала платок и вышла на улицу.

Корней Васильевич понимал, что сейчас она может уйти, предупредить кого-нибудь, и через некоторое время легавые доберутся и в эту деревню. Но все произошло само собой, так, что Рыжий не смог заставить себя двинуться с места.

Он посидел, выковыривая из своих кариесных, видавших виды зубов, кусочки курятины, затем повернулся к неподвижному Степке, стараясь не заглядывать ему в глаза:

– Ну, чего? Чего ты уставился? Что ты увидал во мне, чучело гороховое? Если б не эта. Не хозяйка твоя, я б тебя давно х-хык, – и Рыжий провел ладонью по шее.

Но пришелец отреагировал только тем, что слегка наклонил голову.

– Кыш в коробку! – замахал руками на Степку Рыжий, взял со стола небольшое яблоко и легонько запустил им в назойливого гуманоида.

Степка на удивление резво поднял яблоко, осмотрел его и бросил обратно.