Роузлинд (Хмельная мечта)

– Саймон, – прошептала Элинор, прижавшись к Саймону, – я не хочу, чтобы ты казался трусом в глазах окружающих, но подумай обо мне. Ты хочешь завоевать меня, но вдруг тебя убьют? Что будет тогда со мной? Он отстранился от нее, затем сел, обняв ее.

– Ну-ну, – нежно успокоил он ее, – я отделаюсь только царапинами. Кроме того, у меня не будет возможности проявить себя завтра, я должен оставаться с королем. Он очень зол. Не позволяй этому сладкому пению обмануть себя. Он поет, чтобы укротить свою злость. Завтра он будет сражаться, как одержимый.

– Ты думаешь, это успокоит меня? – вздохнула Элинор, и смеясь, и плача.

– Успокойся. Тебе не стыдно будет показать всем заплаканное лицо, в то время как леди Беренгария будет улыбаться?

– О, ля-ля, – горько прошептала Элинор.– У нее и у меня разные потребности. Для нее достаточно мечтать о любви. Для меня же необходимо любить мужчину и иметь от него детей. Ее мечты наполовину исполнились – она обручена. Если король умрет, она будет жить мечтами. Она добрая, нежная девушка. Я не имею права говорить о ней плохо.

Последовало молчание, затем Саймон тихо спросил:

– А ты говорила о ней плохо?

Элинор поняла намек. Саймон имел в виду серьезную, возможно, государственную информацию. Элинор напрягла память.

– Думаю, что нет, – пробормотала она.– Трудно сказать. Мы воспитаны по-разному: я – чтобы говорить то, что думаю, а она – чтобы говорить то, что прилично. Я не могу быть уверенной, но если ты спрашиваешь меня, будет ли она торопить короля исполнить свой супружеский долг…

– Боже мой, что заставляет тебя говорить такие вещи? Почему ты думаешь, что короля нужно будет торопить?

– Саймон, оставим это. Я знаю, почему ты пил и ходил к проституткам на Сицилии. Но я не думаю, что она будет торопить его по этому поводу. Она не думает о необходимости произвести на свет наследника: она слишком романтична, чтобы думать о детях. Король торопится исполнить свой долг и уехать, а она…

– Боже мой, – раздраженно перебил ее Саймон, стараясь говорить тихо, – ты знаешь слишком много обо всех этих делах, гораздо больше, чем положено знать девушке.

– Не будь глупцом, – ответила Элинор так же раздраженно.– Я тебе говорю то, что мне сказала женщина, разбирающаяся в таких делах. А разве я сама не разбираюсь в военных вопросах? Разве я не владею мечом и копьем? Подожди благоприятного момента, и ты меня еще узнаешь.

– Хотел бы я узнать тебя сейчас, – прошептал ей на ухо Саймон.

Перемена в его голосе заставила Элинор хихикнуть. Саймон повернулся, быстро поцеловал ее и укусил за щеку. Элинор заерзала у него на коленях.

– Успокойся, маленький бесенок, – сказал он.– Ты что, не видишь, что гаснут факелы? Король поднимется в любой момент.

– Ну, так и что же?

– А то, что если ты не будешь сидеть спокойно, все увидят, что я возбужден, как молодой жеребец.

Это снова заставило Элинор рассмеяться, хотя и напомнило ей, что скоро им придется расстаться, а за расставанием последует битва. Сердце ее сжалось. Словно услышав слова Саймона, король закончил петь.

– Идите отдыхать, – промолвил он, целуя руку Беренгарии, – а мне предстоит еще много дел.

Утром стало ясно, что битва предстоит тяжелая. За ночь люди Комненуса успели многое сделать. Они забаррикадировали порт всем, чем только могли. На старые галеры и суда набросали бревна, бочки, лавки, лестницы, даже двери и оконные рамы, вырванные из близлежащих домов. Умывшись, причесавшись и прополоскав рот вином, король посмотрел на баррикаду.

– Пришлите ко мне Роджера де Хардикурта и Вильяма Дюбуа, – приказал он, зловеще улыбаясь.—

Я думаю, будет справедливо, если именно они будут нашими посланниками.

Саймон радовался. Ему было весело от сознания того, что именно те, кого захватил Комненус, принесут ему весть о его уничтожении. Когда эти двое подошли, Ричард предупредил их, что письма, которые они повезут, не предназначены для успокоения императора-самозванца.

– Но имейте в виду, – сказал король, – что чудовище, воюющее с женщинами, может не уважать и посланников.

Оба рыцаря понимали опасность, но в один голос заявили, что готовы выполнить это поручение и поблагодарили короля за оказанную им честь. Хардикурт предложил плюнуть в лицо Комненуса, а Дюбуа – потрепать его за бороду. Король рассмеялся, но приказал им не делать ничего, что могло бы подвергнуть их опасности, так как ему еще понадобятся их сильные руки и мечи. Он также приказал им помнить, что они джентльмены, даже если Комненус таковым не является.

Пока посланников везли к берегу и сопровождали во дворец, армия Ричарда готовилась к битве.

Приказ передавали с корабля на корабль. Воины прыгали в маленькие лодки и баржи. Рассказы об обмане, убийствах, мародерстве людей Комненуса, а также о том, как жестоко он обращался с дамами, быстро разнеслись по всему флоту. Многие также знали, что Кипр был богатой страной, а гнев короля позволял им вволю пограбить.