Роузуотер. Восстание

– Господин мэр, вы в порядке? Душевно, я имею в виду.

– В порядке. Давай-ка все-таки создадим резервную копию, ладно?

Кто, черт возьми, это была такая? Точнее, что это было такое? Женщину не увидели ни Лора, ни камеры, а значит, она, вполне возможно, существовала только в голове у Джека. Превосходно. Галлюцинации – как раз то, чего ему сейчас не хватает. Или. Или его мозг пытается таким обходным путем что-то ему сообщить. Возможно, он слишком торопится сдаться. Но Джек не видит иного выхода. Он в меньшинстве, его обыграли, народ Роузуотера его ненавидит. И он уже согласился на капитуляцию. В принципе.

А если это не просто воображение? Какой-нибудь хак имплантата? Безопасный способ доставки сообщений? Но кто в таком случае эта женщина? На чьей она стороне? Она не с федералами, потому что они хотят от него только одного. Прямо противоположного. У народа хауса есть поговорка: «Танец меняется вместе с ритмом барабана». Джек не понимает, какой он слышит ритм.

Телефон Лоры подает голос; она принимает звонок, а потом смотрит на Джека:

– Сэр, с растением что-то происходит.

Глава тридцать восьмая Кааро

Растение практически поглотило многоквартирный дом, в котором выросло. И теперь носит на себе останки кирпичных стен, провода́, изуродованные трубы и куски крыши, как напоминания о потерянных возлюбленных. Кааро наблюдает за ним из окна заброшенного здания в соседнем квартале. Сорняк еще и шевелится, и это не запускаемые прикосновением движения, как у мухоловки или мимозы. Он сам шевелит своими усиками и прочими придатками. В нескольких футах над ним выписывают случайные фигуры херувимы.

Вместе с Кааро в темной комнате находятся шестнадцать реаниматов, которых он привел с собой, чтобы они служили щитами, оберегали его тело, когда он войдет в ксеносферу. В комнате стоит безнадежный запах немытых человеческих тел, и дышать порой непросто, но у всего есть своя цена.

Кааро больше не чувствует Аминат и представляет, как она спускается на подземные уровни базы в Убаре. У него щемит в груди, но Кааро не может на это отвлекаться.

Взглянув на небо, он видит, как бомбардировщики улетают прочь, хотя дроны продолжают сохранять боевой порядок. Кааро не знает, что происходит, а Дахун не отвечает на его звонки. Окружавшие растение солдаты, кажется, тоже исчезли.

На стене висит портрет Нельсона Манделы. Кааро салютует президенту стаканом найденного огогоро и осушает его одним глотком. Бросает взгляд на пустоглазых реаниматов, и они напоминают ему об обезьянах, окружавших призрак Энтони. Йаро скулит и снова засыпает. Пора.

Кааро закрывает глаза, снимает свою постоянную защиту и обнаруживает рядом с собой Боло, а впереди – Йаро. В нескольких ярдах от него вращается темная колонна; между Кааро и противником – Молара. Кляксы темных миазмов отрываются от основной массы, какое-то время кружат поблизости и вновь сливаются с ней.

– Это наша цель? – спрашивает Кааро.

– Да. Носительница?

– Ей занимаются. Пойдем.

– А ты не слишком легко одет?

Кааро позволяет себе обратиться грифоном и топорщит перья.

– Это так заводит. Я тебе когда-нибудь говорила, что ты мой самый любимый человек?

– Заткнись, Молара.

Грифон издает боевой клич – смесь львиного рева и крика хищной птицы. Посреди темноты возникает светлое пятно и превращается в человеческое лицо.

– Что вам нужно, твари? Кто вы такие? – спрашивает оно.

– Ты слишком разросся… – начинает Молара.

– Знаете что? Мне плевать. Я просто вас убью.

Лицо исчезает, и черные, теневые версии херувимов отделяются от темноты и направляются к ним. Кааро не нравится парить, и он приземляется. Пустошь, куда ни посмотри. Сойдет. Херувимы окружают его. «Где Йаро?» Ему больно, когда херувимы к нему прикасаются, а они кусают и рвут его ментальное тело. Кааро бьет крыльями, чтобы сбросить херувимов, взмахивает когтями и откусывает одному из них голову. Его душе горько, голова кружится, словно он отравился, а перед глазами начинают стремительно сменяться ксеносфера и Роузуотер, где находится его тело. Он падает, херувимы окружают его, и Кааро погружается во тьму. Боль не дает ему думать о том, как себя защитить.

Его приводит в себя рев. Тьма расступается, и херувимы визжат, оказавшись в зубах истекающего слюной пятиглавого пса. Шестиглавого! Йаро? Ну да, почему бы и не перецерберить цербера? Каждый раз, когда к нему приближается херувим, пес отращивает новую голову с длинной шеей и вцепляется в него. Теперь он больше похож на хренову гидру.

Молара обернулась огнедышащей бабочкой, растущей и уменьшающейся, когда того требует битва, и сеющей повсюду разрушение.

Боло запрыгивает в основную колонну тьмы и исчезает в ней, размахивая кулаками. В тот же самый момент в сердце Кааро закрадывается холодок, и хотя он ощущает, как Боло сражается там, внутри, ему кажется, что это было ошибкой.

– Охренеть, Кааро, да ты умираешь, – говорит Молара. В ее голосе больше любопытства, чем тревоги.