Роузуотер. Восстание

Первыми из транснациональных корпораций в лагерь Роузуотер прибыли китайские. Горстка протестующих – среди них были Эмека и Куди – забрасывала колонны грузовиков бутылками с краской и затасканными бунтарскими слоганами. Корпорациям не было до этого никакого дела. Они не страшились за безопасность своих сотрудников, потому что к этому времени всю работу выполняли исключительно роботы. Неутомимые автоматы могли трудиться круглосуточно, однако на закате кое-кто из протестующих начал стрелять по дронам, с помощью которых корпорации следили за ходом работ. Полиции в Роузуотере не было, так что не было и последствий. Юридических, по крайней мере. Вокруг строек бродили сотрудники частных охранных компаний и вооруженные четвероногие боты, убивавшие всех, кто подходил слишком близко.

Эмека поджег автоматическую бетономешалку, и когда пламя согрело его кожу, поцеловал Куди. Разжав объятия, он увидел, что в ярде от них, злобно глазея, но ни слова не говоря, стоит Кристофер.

– У нас ничего не получится, – сказала Куди.

– Почему?

– Оглядись. Люди не хотят, чтобы стройки останавливались. Им нужны канализация, рабочий водопровод, ровные дороги, поглотители углеродов и прочее дерьмо. Это самая жалкая демонстрация в истории гражданского неповиновения.

Той ночью их любовь имела привкус обреченности, а у Эмеки из головы не шел Кристофер.

Глава тринадцатая Энтони

Настала эпоха коротких шортиков. Куда бы ни взглянул Энтони, он видит женщин и девушек в одинаковых полосках ткани, лишь слегка отличающихся размером и цветом. Но гораздо важнее то, как эти женщины и девушки на него реагируют. Судя по всему, он вызывает у них отвращение. Это значит, что Энтони либо неправильно выбрал одежду, либо доставляет им обонятельное неудобство. Он регулирует работу своих потовых желез, но потом понимает, что воняет одежда. Энтони думает, не раздеться ли ему, но решает этого не делать. Люди предпочитают не демонстрировать некоторые части своего тела на публике. Энтони не может понять почему. По пути в гостиницу он корректирует цвет своей кожи шесть сотен раз. В прошлом его критиковали за то, что он недостаточно похож на человека, и ему хочется все сделать правильно. Люди, спешащие по своим делам, игнорируют его, но Энтони замечает их косые взгляды. Они считают его бездомным, и они правы.

На тесных, маленьких улочках Она-око большинство заведений, называющихся гостиницами, на самом деле – бордели. Настоящие гостиницы – это бетонные коробки, в которых гарантировано хотя бы наличие водопровода. Она-око расположен ровно посередине между северным и южным ганглиями, поэтому электричество здесь бывает не всегда. Энтони чувствует электрических элементалей в проводах над головой. Он их любит. Гостиница «Мыс Доброй Надежды» оказывается двухэтажным зданием с плоской крышей, у которого покрашен только фасад. Толстые, как стволы деревьев, столбы крыльца держат на себе всю постройку. В кресле на крыльце сидит женщина и курит длинную трубку. Она худощава, а глаза у нее узкие, как будто она щурится от дыма. Перемена в гормональном балансе подсказывает Энтони, что хозяйка его заметила. Внутренняя поверхность ее легких покрыта смолой и шрамами. Энтони убирает всю эту дрянь и заменяет ее молодыми пневмоцитами. А потом обращает вспять дегенеративные изменения позвоночника.

– Ближе не подходи, – говорит хозяйка. – Нищим я сегодня уже подавала. Ты мне клиентов распугаешь.

– Почтенная матушка, я и есть клиент, – отвечает Энтони на, как он надеется, приличном йоруба. Он демонстрирует ей деньги, добытые у реанимата.

– Постой-ка минутку, – велит она.

Энтони подчиняется.

Хозяйка встает, откладывает трубку и проверяет его древним сканером.