Роузуотер

Мы знаем, что материал ядра генетический, но ни один из наших методов микроскопии не способен проникнуть внутрь. Поры формируются, происходит взаимодействие между клеткой и ядром с целью синтеза белков, но метаболизм подсказывает, что происходит куда больше процессов, чем мы наблюдаем.

Рядом помещают кусочек человеческой кожи, и ксеноформа оживляется. Питательные вещества вокруг поглощаются с потрясающей скоростью. Внутриклеточные филаменты вырастают в микротрубочки, которые проходят через клеточную мембрану и змеятся к коже. Они проникают сквозь эпидермис и дерму к структуре, которая выглядит как леденец на палочке, но на самом деле является несколькими капсулами, вложенными друг в друга, в центре которых – терминаль нейрона. Трубочки легко пробиваются к центру и входят в нервную ткань, становясь с ней единым целым.

Ксеноформа не проявляет интереса к любым другим органеллам кожи. Она преимущественно выискивает механорецепторы кожи. Здесь показано тельце Пачини, воспринимающее вибрацию, но ксеноформа неразборчива в нервной ткани. Соединившись, она создает двустороннюю связь, несмотря на то что механорецепторы афферентны, то есть передают импульсы в сторону центральной нервной системы, а не от нее.

Ксеноформа меняется, отращивает ложноножки, как амеба, движется к коже и ровным слоем растекается по эпидермису, поддерживая соединение с нейроном, как бурильная труба нефтяной вышки. С противоположной стороны она выбрасывает гифу, которая движется в жидкости.

Как только соединение установлено, ксеноформа ищет другие ксеноформы вокруг себя для создания сети и обмена информацией. Потрясающе, насколько далеко может перемещаться эта информация. Также некоторые ученые полагают, что между ксеноформами существует два вида коммуникаций. Смежные клетки устанавливают связь через микротрубочки, однако, похоже, существует и дальняя связь на основе квантовой запутанности, применяемая в особых обстоятельствах…

– Кааро.

Я снимаю наушники и отталкиваюсь от стола.

Передо мной Илери и еще двое мужчин. По тому, как они держатся, я понимаю, что это агенты.

– Учишься? – спрашивает Илери.

– Просто хочу знать больше о том, как я делаю то, что делаю, – отвечаю я.

– Хорошо, хорошо.

Илери часто это говорит. Он проводит со мной дополнительное время, затачивая меня, хочет, чтобы я как инструмент был острее остальных. Он учит меня методикам концентрации внимания, техникам медитации, очищения сознания, дыхания и некоторым стратегиям тайм-боксинга, которые помогают не загромождать голову. Он обучает меня депривациям, которые ослабляют тело, но обостряют мышление. Пост. Сенсорная изоляция. Я чувствую себя атлетом-олимпийцем. Полуфабрикаты с посторонними химическими веществами ослабляют мои способности. Энтеогены могут привести к чему угодно.

– Кааро, эти люди хотят у тебя кое-что спросить.

Я замечаю, что он их не представляет. Это стандартная процедура при посещении учеников агентами. Нам запрещено читать их, но в своем перевозбужденном состоянии я волей-неволей улавливаю какие-то ощущения. Один бородат, и тянет от него гнилью, гноящейся виной и отсутствием чувства юмора. Поближе присмотревшись к другому, я испытываю удивление, потому что в нем есть что-то от андрогина, и по его худой фигуре и гладкой коже я не могу понять, мужчина ли это.

– Вы вступили в прямой контакт с Полынью, – говорит бородач.

– С ее гуманоидным аватаром, да, – отвечаю я.

– Мы бы хотели допросить вас, – говорит второй.

– Меня уже допрашивала миссис Алаагомеджи.

– Мы бы хотели допросить вас под гипнозом, – говорит бородач.

Я смотрю на Илери.

– Они думают, что, когда ваши разумы соединились, в твою память могла перейти информация, о которой ты не подозреваешь. Она может помочь нам узнать больше.

– Больно не будет, – говорит андрогин.

Ага. А то мне такого раньше не говорили.