Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе

– Когда еще с Николаем жила, тоже, как и любая нормальная мать, чуть что паниковала, но все же поспокойней была. Может, потому что моложе, а может, потому, что не одна. А когда вдвоем с Ромкой остались, я в натурального психа превратилась. Он на звонок не отвечает – во мне будто кнопку адскую включили: в истерике колотить начинает. Картинки страшные перед глазами, фрагменты криминальных хроник и фильмов. Он найдется, я кричу: ты понимаешь, что так нельзя?! Любая двойка, любая неудача – будто ржавая шпилька под мою кожу… Люба, поверь, я ведь не железная, на приеме должна быть собрана, разве можно представить себе дантиста с трясущимися руками? О новейших технологиях пациенту заливаюсь, а сама думаю: шапку-то он надел? А шарф? Ромку в школу провожу, на кухню вернусь, замру и на тарелку, из которой он только что ел, смотрю… Так сложилось, что в бога давно не верю, а молитвы откуда-то сами появлялись. В окно высунусь и шепчу ему вслед какие-то глубинные, от предков, заклинания. Салфетку его использованную к себе прижму, прежде чем выбросить… Пока он рос, я изучила все про наркотики: какие бывают, как действуют, как их по школам распространяют. Собрал бы кто такой родительский комитет, чтобы этих дилеров отлавливать и сразу мочить – клянусь, я бы первая в него вступила. И все друзья его к нам – хоть чистенькие, воспитанные, хоть не очень – всегда пожалуйста. Исхитрялась как могла: то пиццу им, то лазанью. Они дверь в его комнату перед моим носом захлопнут – я и это проглатывала, не лезла. И все ради того, чтобы дома был… Когда сериалы западные пошли – я их тоже смотреть начала, чтобы хоть какая-то тема для разговора оставалась. Девки появились – да, не скрою, они мне не нравились… – я все равно изображала радушие: чаек-кофеек – как учеба – как ваша собачка? Да и какие сейчас девки? Пустышки. И женщины ли они вообще? Я имею в виду их ментальность. Я-то свою независимость выстрадала. Это мне так в жизни повезло. Но пока с мужем жила – все у меня было, как и положено нормальной женщине. И вставала раньше всех, чтобы завтрак приготовить, и обед всегда на плите, и пуговицу вовремя пришить, и простуду вылечить. При этом успевала учиться и работать. А у нынешних девок все только для себя. Отношения для них – всего лишь желаемый, но не обязательный атрибут существования. И думать самостоятельно им не нужно – все необходимые инструкции можно найти в модном журнале или интернете.

– Знаешь, не в девках дело… Это общая тенденция. Я ведь тоже последние годы пытаюсь жить для себя.

– Ну и что, счастливее стала?

– Счастливее вряд ли. Но как-то спокойнее стало…

– Ага, заметила. То-то тебя бросает из огня да в полымя. Кстати, ты уже заметно поправилась, по крайней мере на лицо.

– Завтра Вовка возвращается. Я решила, что все ему расскажу, а после пойду к твоей Потаповой.

– Удачи. А теперь сотри помаду и рот открой.

Вера и Надя

31 октября

…

Люба и Надя

31 октября

Московская область. КП «Сосны» – Москва.

Элитный жилой комплекс в микрорайоне «Кунцево»

– Самое ужасное для меня в танце – это руки. Выдают с головой.

– Ты имеешь в виду возраст?

– Если бы только это. Давно уже в них филеры подкалываю, крем всегда в сумке, регулярный маникюр, неброские кольца – возраст как раз можно сгладить. Проблема глубже. Как бы ты ни играла в открытость, как бы себя позитивно ни настраивала, руки мигом выдают зажатость.

– Но нам всем бывает неуютно, когда мы сталкиваемся с чем-то новым.

– А если это новое не несет никакой очевидной опасности? Нет, Надя, они выдают то, что тебе прежде всего неуютно с собой. Возможно, всю сознательную жизнь, с пубертатного периода. Открой на страницах друзей любые непрофессиональные фотки. Взрослые стараются руки приладить, будто не знают куда деть, и только для детей это естественная часть тела. Дискомфорт – наше привычное состояние, а руки – реальное палево.

– Ну как это может быть связано с танцем? Танцуют же ногами)

– Напрямую. Мой гуру объясняет, что без расслабленных, но при этом четко держащих рамку рук ничего хорошего не получится. Мы не думаем о том, что делаем, в те редкие моменты, когда гладим ребенка, обожаемого питомца или любовника, когда искренне обнимаем того, кого пытаемся утешить. А все остальное время мы думаем о том, как выглядим со стороны.

– Кстати, каким конкретно танцем ты занимаешься? Сейчас же столько всего предлагают.

– Танец может быть только один – аргентинское танго.

– Ух ты! Моя родственница не танцует, но ходит смотреть. А сама из себя такая, что уж от нее-то я меньше всего этого ожидала.

– Не удивлена. Танго как раз захватывает тех, кто даже от себя этого меньше всего ожидает. Танго коварно, оно вскрывает глубоко спрятанное, непрожитое, непроигранное.

– Для этого же существуют психологи.