Роза

Волосы Роуленда, разделенные посередине пробором, падали с обеих сторон на лоб; под стать им была и жидкая бородка. Казалось, освещение сцены благоволило Роуленду, подчеркивая пропорциональность ничем не выдающихся черт лица. Стоя на сцене и вглядываясь в задние ряды зала, Роуленд был красив красотой склонного к философствованиям человека и чем-то напоминал Гамлета, перед тем как тот произносит свой знаменитый монолог. И на лесть он реагировал тоже как Гамлет — несколько отстраненно, как если бы она не имела к нему никакого отношения, что вызывало только все новые ее извержения. Хэнни дошел до своего места в первом ряду и сел. Взгляд Роуленда проводил епископа, потом выхватил из толпы сестру, задержался немного на ней, перешел на Шарлотту, сидевшую, опустив руки вниз. Затем беспокойно заметался по залу, пока не обнаружил в следующем ряду Блэара. И тут же загорелся каким-то внутренним огнем, словно ожил.

Трубные звуки рога просигналили завершение гимна «Правь, Британия!», и в наступившей тишине по залу пронесся шепот. Роуленд шагнул вперед, встав перед ящиком из красного дерева, и сдержанно кивнул — так, что жест этот можно было принять за скромный поклон героя. Дети-сироты пока еще оставались на сцене, шеренга их черных лиц блестела линией белозубых улыбок. Будь они настоящими африканцами, подумал Блэар, удирали бы сейчас со всех ног, спасая собственные жизни.

— Спасибо, спасибо, большое спасибо. Епископ просил меня сказать несколько слов. — Роуленд смолк, как бы не желая навязывать себя собравшимся. Голос его без усилий заполнял собой весь зрительный зал. Качество, очень важное для первопроходцев: книгами и публичными выступлениями они создают себе славу ничуть не в меньшей степени, чем научными исследованиями. «Наверное, я просто цепляюсь к нему по мелочам из-за того, что меня-то самого приглашают выступать только на кухне у Мэри Джейксон», — одернул себя Блэар.

— Путь до Африки не представлял собой ничего особенного, — начал Роуленд. — Мы отправились из Ливерпуля обычным почтовым судном Африканского морского пароходства, которое совершает рейсы с заходами на Мадейру, Азорские острова, Золотой Берег и в Сьерра-Леоне. Путешествие тянулось долго и скучно, пока мы не пересели на фрегат Королевских военно-морских сил, патрулирующий вдоль побережья Африки, чтобы перехватывать суда работорговцев. А уже с него мы попали в Аккру, на Золотой Берег, чтобы преследовать работорговцев на суше.

Роуленд отбросил со лба волосы и только тут впервые обратил внимание на выряженных под туземцев детей-сирот:

— Да. На суше. Самое скверное, что существует на побережье Африки, это смешение рас и народов. Те, в ком есть португальская кровь, получаются внешне привлекательными, английская же кровь очень плохо смешивается с африканской, и в результате рождаются неприятные, умственно ослабленные люди. Факт этот — лишнее напоминание англичанам, что в Африке на них лежит более высокая миссия, чем на португальских или арабских торговцах плотью.

Интересно, подумал Блэар, что в таком случае можно сказать о смеси крови кельтов, викингов и норманнов? — Вообразите, если можете, — продолжал Роуленд, — мир богатейшей и совершенно дикой природы, населенный рабами и работорговцами, заполненный всеми возможными хищниками, каких только создал неистощимый на выдумки Всевышний, мир, зараженный таким духовным невежеством, что он способен поклоняться бабуину, хамелеону, крокодилу. — Роуленд коснулся рукой деревянного ящика. — Одной из задач моей экспедиции было также изучение животных, точнее, образцов редких животных с целью развития науки — британской науки. Повторяю: то, что я вам сейчас покажу, всего лишь образец, имеющий чисто научное значение: надеюсь, он никак не заденет ваши чувства.

Роуленд распахнул дверцы ящика. Внутри на подушке из белого атласа лежали отрезанные у запястья две огромные черные лапы. Наружную сторону одной из них густо покрывала жесткая и колючая черная шерсть. Другая лапа была повернута внутренней стороной вверх так, чтобы видно было черную, испещренную глубокими складками безволосую кожистую ладонь с плоскими и короткими, как бы треугольными пальцами. У оснований каждая лапа была оправлена в браслет из кованого золота.

— Это передние лапы большой гориллы, которую я застрелил возле реки Конго. Там их была цела группа, они кормились, и я застал их врасплох. Мне необыкновенно повезло, что удалось их увидеть, потому что, несмотря на огромные размеры, увидеть этих обезьян удается нечасто. То, что находится здесь перед вами, — лишь третий привезенный из Африки образец подобного рода.

До Блэара донесся обращенный к Эрншоу шепот Шарлотты:

— И вы одобряете подобное?

— Целиком и полностью, — ответил ей Эрншоу. — Причем не только ради интересов науки, но и из соображений национального престижа.

Блэар увидел, что глаза Шарлотты потемнели от отвращения.

— А вы как полагаете, Блэар? — повернувшись к нему, тоном, не терпящим возражений, спросил Эрншоу.

— Я полагаю, что остальное может быть в другом ящике.