Роза

Блэар любил эти мощные шахтные лебедочные, от одного вида которых создавалось впечатление, будто их паровые машины крутят сам земной шар. Подъемный механизм шахты Хэнни являл собой отличное произведение инженерного искусства: тяжелый чугунный барабан, поршни двустороннего действия, приводные тяги из желтого бронзового сплава, клепаный стальной котел — все это было огромным, сложным, и рядом со всеми этими механизмами казался карликом управлявший ими человек с худым, изможденным лицом. Он сидел в темной шляпе типа тех, что надевают на похороны, в пальто и перчатках, на кончике носа у него висела капля. Руки человек держал на рычагах, а все его внимание было настолько приковано к белому циферблату, освещенному двумя газовыми лампами, что, когда в помещение вошли Ведж и Блэар, он лишь стрельнул в их сторону глазами. И хотя человек этот сидел среди рукотворных машин и механизмов, по внешнему виду он вполне мог сойти за обитателя подземного царства мертвых. Возле двери висело подписанное управляющим шахтой объявление: «Вход в помещение подъемника всем лицам категорически запрещен». Другое объявление гласило: «Не отвлекайте машиниста подъемника!»

— Не обращай на нас внимания, Джозеф, — проговорил Ведж, стряхивая с бороды капли дождя, и пояснил Блэару: — Джозеф следит за указателем.

С указателями Блэар был знаком. Этим солидно звучащим словом обозначался простой циферблат с одной-единственной стрелкой. На лицевой стороне циферблата было нанесено несколько буквенных обозначений: С, выделявшееся там, где, будь это циферблат часов, стояло бы три часа, обозначало «стоп», В на двух часах — «верх», Н на десяти часах — «низ» и С на девяти часах — «стоп». Сейчас стрелка указателя, двигаясь против хода часов, заметно приближалась к букве Н, и это означало, что клеть с людьми или вагонетками неслась по стволу шахты вниз со скоростью почти сорок миль в час. Когда стрелка дойдет до буквы Н, Джозеф должен будет включить тормоз, чтобы вначале замедлить падение клети, а потом остановить ее, едва стрелка указателя достигнет отметки С. Автоматического тормоза клеть не имела. Поэтому, если бы машинист подъемника не замедлил вращение барабана, клеть бы на максимальной скорости ударилась о дно шахтного ствола. Сама металлическая клеть при этом, возможно, и не пострадала бы, но все находящиеся в ней непременно бы погибли. Если же при движении клети вверх машинист подъемника не включил тормоз, когда стрелка указателя подошла к букве В, клеть вылетела бы из ствола шахты, ударилась о блок на вершине копра и катапультировала бы вверх все и всех, в ней находящихся.

— И никто сюда не заходит? — спросил Блэар.

— Запрещено, — ответил Ведж. — Даже топка котла загружается снаружи.

— Никакие дружки, приятели?

— Нет.

— А девушки?

— Никогда. Джозеф, в отличие от Твисса, член общества трезвости. У него нет дурных наклонностей и привычек, ничего плохого о нем не говорят, и ни в какие истории он не попадает.

Стрелка указателя поравнялась с буквой Н, Джозеф нажал на рычаг тормоза и держал его до тех пор, пока стрелка не остановилась у буквы С. Низкое гудение каната смолкло. Теперь минуту или две клеть будет оставаться внизу, пока ее разгрузят и загрузят снова.

— Джозеф, — проговорил Ведж, — это Блэар, у него есть к тебе пара вопросов. В день взрыва ты работал снаружи, на загрузке топки. Твисс самовольно, через минуту или две, после того как все мы ощутили удар взрыва, выскочил отсюда и послал тебя управлять клетью. Я не видел всего этого, и уж, безусловно, сам я не посылал его вниз в шахту, верно?

Джозеф с торжественно-важным видом кивнул, и Ведж наградил Блэара осуждающим взглядом.

— Теперь у тебя чистая работа, и работа под крышей, так? — продолжал Ведж.

Джозеф вытащил из рукава носовой платок. Сквозь люк наверху, через который выходил канат, внутрь попадали капли дождя и первые, еще серые лучи дневного света. «Удобно ли будет глотнуть сейчас немного мышьяка»? — подумал Блэар.

— Когда Твисс затащил вас сюда и заставил управлять подъемником: до того, как спустилась первая группа добровольцев-спасателей, или после? — спросил он.

— После, — ответил Джозеф.

— То есть все обернулось к лучшему, верно? — сказал Ведж.

Джозеф громко высморкался. Блэар уже готов был уйти, но Джозеф, словно повинуясь движению какого-то своего внутреннего маховика, вдруг добавил:

— Твисс был жертвой дурных привычек. Карты, пьянство. Как миссис Смоллбоун мирилась со всем этим, понять не могу.

Установленный рядом с указателем колокол прозвонил дважды, давая знать, что клеть готова к подъему.

— А почему вообще миссис Смоллбоун нужно было с этим мириться? — спросил Блэар.

Джозеф с грустным видом воздел глаза вверх, словно скорбя над гробом:

— Твисс квартировал у нее. Конечно, заработать лишний пенни не грех, но, если пускаешь грешника в дом общества трезвости, добра не жди. — Он нажал на другой рычаг, и барабан подъемника начал вращаться в другую сторону, сперва тяжело, неторопливо, а затем со все возрастающей скоростью.