Роза

Иду к общаге через парк академии. Вижу на скамейке знакомую девушку. Зубкова. Тоня сидела уставившись в потрескавшийся асфальт и не обратила на мой подход никакого внимания. Сажусь рядом. Поворачивает голову, в глазах слёзы. Протягивает мне телеграмму. «Доводим до вашего сведения, что подполковник Барченков Даниил Гаврилович погиб при исполнении служебных обязанностей. Командир 821-го истребительного полка подполковник Мирошников.»

– Неделю назад письмо прислал, – не поднимая глаз, вещает Тоня, – Планировал как в ноябре с Сухой Речки вернётся – распишемся… Дочку на себя запишет… Всё к одному… Диссертацию завернули – не актуально. А что сейчас актуально? Вам не нужна в футболе математика?

– Вообще-то нужна. Модели взаимодействия игроков в команде и методика подсчёта технико-тактических данных во время матча… – Вспоминаю нашу с Зеленцовым киевскую методику, – Основы всего этого я представляю, но описать это математически и составить таблицы и материалы с подсчётом и анализом данных… Это можно будет применять во многих командных видах спорта. В Спорткомитете у Гранаткина можно будет выбить ставку на такую диссертацию. Это поможет нашему спорту выйти на новый уровень, а ты станешь первооткрывателем спортивного моделирования… Звонить завтра Гранаткину?

Зубкова задумалась что-то прикидывая, встрепенулась и сказала:

– Звони, – достала блокнот с карандашом из сумки, – А теперь поподробнее…

На ужине всё было как всегда. Бравурные тосты, песни, танцы. Для полного счастья не было только девушки которая назвала бы шашлык – пулькоги. Инга поспорила с Амосовым на васечкин рубль, что выиграет Первенство Москвы по гребле среди девушек. Булганина с Дашей не было. На телецентре аврал к завтрашней записи. Сталин, выходя покурить, машет мне рукой типа «пошли»… Иду, и в папиросном генеральском облаке, втягивая дымок «Герцеговины Флор», слегка закашливаюсь.

– Якубовский твоей подруге увольнительную на завтра подписал, – вещает слегка поддатый сын вождя.

– Спасибо. – машу у лица ладонью, отгоняя ароматный дым.

– Э, брат. Спасибом не отделаешься… В твоих снах про танки было что? Я то про самолёты всё…

– Про танки? Не, не было… А про танковую защиту было. Если, вот как иголки на ёжике, танк обвешать коробочками со взрывчаткой, которая при попадании будет направлять энергию взрыва навстречу прожигающей струе вражеского снаряда, – сжимаю кулаки, и при ударе друг о друга, резко раскрываю одну ладонь, отбрасывая другой кулак. – Вероятность бронепробития уменьшится…

Сталин перестал ухмыляться и, грустно посмотрев на меня, сказал:

– Ну вот кто тебя за язык тянул. Теперь придётся литр коньяка с генералом выпить. Он за такую идею не пожалеет… Хотя… Наверняка у нас это уже придумал кто-то раньше и показалась начальству эта идея хренью. У нас начальники много чего хренью называют, а потом удивляются как капиталисты до этого додумались… В понедельник нарисуй-ка ёжика и в штаб принеси… Не слышу ответа… Тото же…

Генерал прошёл за стол, и поднявшись, обращается ко всем присутствующим дикторским голосом:

– Товарищи, минуту внимания. Сообщаю что вчера товарищ Иосиф Виссарионович Сталин… (пауза)… В очередной раз стал дедом! Сестрёнка Светлана родила дочь Катю (крики «Ура! Да здравствует Сталин!»)…

Проходя мимо кухонного закутка заметил, как Амосов, покрутив над головой своей снятой рубашкой, принялся снимать с восхищённой официантки передник… Всё как всегда. Стриптизёр, блин…

7 мая 1950 года.

На утренней пробежке, пользуясь отсутствием девушек, Серый рассказал историю:

– Была у меня подруга-художница. А кликуха прям хабальская – «Дыра». Попросил её рассказать почему так. Говорит, был дружок-художник. Говорил, что любит, а сам рисовал эту подругу голой. Стоящую раком, задницей к зрителю. Особенно хорошо задница вышла и дырки под кожу. На выставку выставил картину. Этот мудак хотел оставить свой след в искусстве, а девушку «Дырой» все знакомые прозвали. Он ведь и лицо оглянувшейся девушки нарисовал.

Неудивительно, что авангардистов иногда бульдозерами разгоняли…

Вокзал. Встречаю Настю. Чмоки-поки. Вручаю кроссовки, с размером угадал… Настя на ходу рассказывает новости. Из штаба по секрету сказали, что завтра на торжественном построении зачитают приказ о присвоении новых званий. Ей лейтенанта дадут. Программу почему-то сократили на две недели.

– А тебе когда старлея? Выиграешь две-три Олимпиады… и генерал… Представляешь, лет через пятнадцать я, возможно, стану генеральшей. И буду ездить на машине с личным шофером везде. – вещает она, затуманив взор.

– Наши люди в булочную на машине не ездят. – привычно замечаю я, огибая лужу.

Залетаем в общагу. В комнате встречает Колобок в растянутых трениках.

Убью гада.

– Привет, братишка, – обнимает того Настя.

– Аньён, нуна, – отвечает местный полиглот.

– Вася, – как можно ласковей говорю я, дрожа от негодования, – А не пошёл бы ты…

– Я тут новую песню выучил, – говорит Колобок, приторно улыбаясь моей девушке и снимает со стены гитару…

Он точно человек? Бессмертным себя почуял?