Роза алая, роза белая

— Он решает поймать и наказать непокорную жену. Однако, только прибыв в Уэльс, он понимает истинные масштабы ее власти и богатства. Ему в голову приходит другая мысль: чтобы заглушить подозрения ее людей, он притворяется влюбленным — это первая часть его плана. Вторая — притвориться жертвой отравления.

— Я не верю вам. Зачем моему мужу прибегать к такому обману?

— Причина ясна: забрать в свои руки ваше наследство. Видите ли, я это знаю наверняка. Кто еще мог бы подкупить знахарку, чтобы она свидетельствовала против вас, Моргана? Кто еще мог бы выиграть от всего этого?

— Вы или негодяй, или глупец, если думаете, что я поверю в такую нелепую историю.

Его губы гневно скривились.

— Я вижу, несмотря ни на что, сэр Ранульф не лишился вашей любви. Это вы глупы, миледи. Возможно, сон сделает вас мудрее. Я покидаю вас. Спокойной ночи.

Линдси вышел, и тут же Моргана услышала, как поворачивается ключ в большом железном замке. Она поняла одно: Линдси прав в том, что ее любовь к Ранульфу не исчезла. Она не может поверить, что Ранульф не такой, каким кажется. Он слишком честен и открыт, чтобы задумать и воплотить в жизнь подобный дьявольский план. Или она действительно настолько слепа и глупа, что и не подозревала о готовящейся ей погибели?..

Было уже поздно, и Моргана не могла прийти ни к какому выводу. Где правда, а где ложь? Она была уверена лишь в том, что ее мечты о свободе закончились сменой одной тюрьмы на другую.

— Не хотите ли еще вина?

Моргана прикрыла свой кубок ладонью, и Линдси жестом отослал слугу.

— Вы не съели ни кусочка.

— У меня нет аппетита.

— И утром в саду вы клевали, как птичка. Может быть, музыка улучшит ваше настроение. — Он окликнул пажа: — Приведите трубадуров!

Моргана отвернулась, изображая спокойствие, которого не чувствовала. На самом деле она боялась Линдси. Он разыгрывал роль радушного хозяина, потчуя ее изысканными лакомствами, но, чем больше времени она проводила в его компании, тем больше сомневалась в его душевном здоровье. Или он сумасшедший, или так развращен, что результат получается тот же. У него множество пороков, но самый явный — безмерное тщеславие; только оно пока удерживало его от того, чтобы взять ее силой. Самомнение Линдси заставляло его искренне верить, что его мужское обаяние очень скоро заставит ее уступить.

В бархатном коричневом дублете, отороченном соболями, на золотистой подкладке, видневшейся в разрезах широких рукавов, он действительно был красив, как принц. Эти цвета очень шли его смуглому лицу, и его тяжелое золотое оплечье, усыпанное гранатами, дополняло впечатление, однако Моргана видела за элегантной внешностью гнилую сердцевину. Даже в Лондоне при дворе и в поместье Робина на севере она слышала истории о распутной жизни Линдси, его внезапных вспышках воинственности и безграничном высокомерии. Действительность оказалась хуже. Он вел себя как избалованный ребенок, опасный ребенок, поскольку в его руках была власть над жизнью и смертью.

Моргана следила, как он поднимает полный бокал. Он много пил сегодня, и его разгоряченный взгляд задерживался на ней все чаще и чаще... обволакивая изгибы ее груди и бедер под розовым шелковым платьем. Сначала она отказалась снять свое платье, но сочла благоразумным подчиниться, когда Линдси пригрозил, что переоденет ее собственными руками.

Он сам выбрал ей всю одежду для этого пира: платье, изящные атласные туфельки, расшитые жемчугом, золотое колье с аметистами. Тончайшая вуаль спускалась с треугольной шапочки из золотой парчи, а волосы, скрученные в тяжелый узел на затылке, угрожали рассыпаться при неосторожном повороте головы. Крошечный локон выбился из-под гребня и дрожал у виска.

— Какие у вас чудесные волосы, моя дорогая, — он потянулся и лениво коснулся локона. — Как они, должно быть, прекрасны, когда распущены...

Растущая похоть, блестевшая в его глазах, тревожила Моргану. Она использовала все известные ей хитрости, чтобы держать Линдси на расстоянии, но обстоятельства были против нее. Она боялась, что он не захочет дольше ждать и что еще пара бокалов вина может заставить его изменить тактику: от настойчивого убеждения перейти к открытому насилию.

Линдси склонился к ней.

— Вы задумчивы, милая. Неужели вы тоскуете по мужу, который с удовольствием отправил бы вас на смерть? — Он взял ее руку в свою и поцеловал. — Я нахожу такую преданность трогательной, но неуместной.

Отдернув руку, Моргана свирепо посмотрела на него.

— А я нахожу ваше нежеланное внимание омерзительным.

Линдси откинул темную голову и расхохотался. В его глазах вспыхнул угрожающий огонь.

— Спокойнее, спокойнее, Моргана. Мужчина вправе ожидать уступчивости и ласковости от супруги.

— Супруги?