Роза алая, роза белая

Моргана испытывала горечь и обиду, видя, сколь охотно приняли ее люди нового хозяина. Скоро они будут обращаться со всеми вопросами только к нему и ее власть ограничится лазаретом и кладовой. Такое положение дел ее не устраивало, и Моргана решила бороться с судьбой.

Когда официальная церемония закончилась, Элва настояла, чтобы Ранульф удалился в свою комнату для перевязки. Моргана заметила, что ее старая няня устала.

- Отдохни, Элва, я сама перевяжу рану. Бронуин привезла все необходимое. - Моргана поклонилась Ранульфу: - Идемте, милорд, я сделаю вам припарку и налью вина с травами. Ранульф явно собрался воспротивиться, и Моргана понизила голос до шепота:

- Вечером будет большой праздник, и вы должны восстановить свои силы.

- Как пожелаете, миледи, - ответил Ранульф.

Он поднялся с нею по лестнице, сохраняя отчужденный вид. Сердится на нее или боится, что она разбередит рану? Моргана открыла дверь в свою опочивальню. В струящемся солнечном свете гобелены сверкали, как драгоценные камни. Пока Ранульф стоял у кровати, вцепившись одной рукой в толстый столб, Моргана принесла все необходимое для перевязки и начала смешивать ингредиенты, добавив экстракт первоцвета и лапчатки в бальзам.

- Вот, готово, - она повернулась к кровати, - не бойтесь, я не доставлю вам лишних мучений.

Ранульф не ответил - он лежал на кровати с побелевшим от боли и усталости лицом. Моргана подбежала к нему в тревоге. Его пульс был частым и беспорядочным, капли пота сверкали на широком лбу.

- Ничего страшного, - проскрежетал он. - Все пройдет, если я не буду двигаться.

Моргана поспешно приготовила ему бокал вина с маковым соком и, пока он пил горькое лекарство, прижимала его голову к своей груди. Затем она помогла ему удобно устроиться на подушках. Через несколько минут его дыхание стало спокойнее, пульс - медленнее. Просто чудо, что он мог скрывать свое истинное состояние во время долгой, утомительной церемонии. Впервые Моргана оценила его железную волю и самодисциплину. Однако нельзя было оставлять его одного в таком состоянии. Моргана села на кровать, размышляя об этом упрямце, своем муже. Он уже доказал отвагу и находчивость в минуты опасности, а сегодня проявил мудрость и справедливость, снискал доверие и преданность подчиненных. Прекрасная комбинация качеств для охраны ее владений и опасное сочетание для ее глупого сердца.

Стараясь не потревожить его, Моргана промокнула капли пота. Она машинально погладила тонкий белый шрам, пересекавший его левую бровь, но тут же отдернула руку, словно обжегшись. Его сила и тепло притягивали Моргану, как мотылька - пламя свечи. Снова ее охватил страх.

Робин оскорблял и унижал свою жену скандалами и неверностью, но он не смог подчинить ее, поставить на колени. Она пережила тот трагический брак с нетронутым сердцем, неразбуженными чувствами. Подозрение заменило доверие, терпение - надежду, безразличие - любовь.

Ранульф отличался от Робина, как огонь ото льда, но это делало его еще опаснее для ее душевного покоя. Моргана знала, что он женился на ней из-за ее богатства, и ей не следовало забывать об этом. Романтическая любовь существует только в балладах, а женщина такого высокого положения, как она, может рассчитывать лишь на брак по расчету. Нельзя позволить, чтобы благодарность и интерес к нему переросли в нечто большее. Это разрушит ее личность.

Она наклонилась, прислушиваясь к тихому дыханию Ранульфа. Он проснется посвежевшим, с новыми силами, и… его губы, думала она, самые прекрасные на свете… Волна нежности захлестнула ее, вызвав такое сильное желание, что она испугалась. Она коснулась пальцем его губ. Одно слово, слетевшее с них, могло разозлить ее и превратить в мегеру; один поцелуй - и она превращалась в блаженную послушницу. Моргана нахмурилась. Какими чарами он так околдовал ее? Гнев - хорошее лекарство, и она решила прибегнуть к нему.

- Если бы не ваше безрассудство, - упрекнула она, - вы не пребывали бы сейчас в состоянии столь плачевном. От души советую вам использовать хотя бы половину разума, которым Господь великодушно наградил вас.

Ранульф открыл глаза, сонные и темные, как ночное море, слабо улыбнулся и прошептал:

- А я вам от души советую вкладывать в ваш язык хотя бы половину той нежности, какой наделены ваши руки.

Он смягчил резкость своих слов, взяв руки Морганы в свои и поднеся их к губам. Сон снова овладел им, но он не отпустил ее рук. Моргана долго сидела подле него, борясь с собой и своей судьбой, затем оставила раненого мужа на попечение Элвы и отправилась по своим делам, все еще чувствуя на пальцах его поцелуи.

Она поднялась в комнату на верху западной башни, которая в детстве и позже была ее любимым убежищем. Это был покой бабушки, и даже теперь здесь как будто сохранился ее аромат. Как Моргана любила мудрую и ласковую бабушку, свою тезку! Воспоминание о ней возвращало ощущение безопасности и уюта.