Роза Черного Меча

Руки Розалинды метнулись к его волосам; они обежали его щеки и плечи — и в это время он раздвинул ее ноги. Его губы нашли пульсирующий источник ее эротических желаний — и она снова изогнулась в сладчайшей муке. Восхитительно-дерзкому вторжению языка вторил ритм тайной ласки пальцев. Его губы, язык, руки лишали ее воли, требовали повиновения и обретали в ответ радостную покорность. Потом его большой палец отыскал влажный вход — и у нее вырвался ликующий крик. Он подводил ее к обрыву, куда они неминуемо должны были сорваться, и она уцепилась за его волосы, словно пытаясь удержаться на краю этой бездны. Опаляющие волны страсти накатывали на нее одна за другой. Все ее существо — сердце, тело, душа — открывалось в безудержной жажде соединения с этим одним, единственным для нее человеком. И прежде чем Розалинда шагнула через край в темную пучину неизъяснимого наслаждения, он поднялся над ней и ринулся вниз, заполнив ее собою целиком.

Его горячий нажим внутри нее отзывался в каждой частичке ее тела ответным восторгом. Он вновь возвращался в глубину и вновь почти покидал ее; и каждый такой натиск дарил ей упоение и ввергал в муку, вовлекая в завораживающий ритм. Влажные и разгоряченные, они устремлялись навстречу друг другу, и оба взлетали на высоты, каких им не дано было узнать раньше. Прижав лицо к могучей мускулистой шее Эрика, она обвила его руками, а его движения становились все быстрее и быстрее. Он вторгался в нее безжалостно, и при каждом безумном толчке она вскрикивала от наслаждения; наконец их движения приобрели такую слитность, словно то были не два тела, а одно.

— Я люблю тебя, — услышала она его хриплый голос. — Бог свидетель, я люблю тебя.

Если бы возможно было на земле совершенство — Розалинда знала бы, что в этот момент оно выпало на ее долю. В сердце уже не было места ни для чего, кроме любви, а все тело наливалось чувством благодатной наполненности. То была полнейшая гармония души и тела. Новый порыв страсти заставил Розалинду содрогнуться, и, словно в ответ, Эрик напрягся, на мгновение замер — и, приглушенно застонав, отдал ей всю силу своей страсти.

Он с усилием ловил ртом воздух — но даже и это казалось знамением близости, которая возникла между ними. Оба дышали с трудом, но не размыкали объятий.

— Я люблю тебя, — только и могла выговорить Розалинда, словно в одурманивающем тумане. — Люблю…

Эти слова заставили Эрика поднять голову и всмотреться ей в лицо. Рассвет еще только набирал силу, но теперь Розалинда могла разглядеть каждую черточку его лица. Темно-золотистые пряди волос спадали на лоб и щеки; потемневшие глаза смотрели серьезно и испытующе, но она понимала, что он ею доволен — и более чем доволен.

— То, что ты чувствуешь, — это действительно любовь?

Розалинда кивнула, не отводя глаз от его лица.

— Я люблю тебя, — повторила она без колебаний.

— Почему?

Маленькая морщинка прорезала ее лоб, когда она обдумывала прозвучавший вопрос. Неужели он сомневается в глубине ее чувств? Она протянула руку и накрыла ладонью его колючую щеку.

— Я люблю тебя, потому что должна. Чтобы жить, я должна дышать. И есть. И должна любить тебя.

Она ощутила, как расслабились его стиснутые челюсти, а потом ее глаза закрылись и дремотная улыбка осветила лицо.

— Я люблю тебя, — снова повторила она… и сладко зевнула. Когда он уложил Розалинду поудобнее, пристроив ее голову у себя на плече, она погрузилась в глубокий сон, убаюканная собственным изнеможением и благословенным звуком его шепота: «Я люблю тебя».

28

В ожидании момента, когда сэр Гилберт уберется из залы, Клив притаился в закутке за большим камином.

— Будь я проклят, если не поймаю его! — громогласно возвестил Гилберт, сверля взглядом лорда Эдварда, словно именно хозяин Стенвуда подстроил все случившееся. В свою очередь сэр Эдвард выглядел на удивление спокойным, если принять во внимание вопиющее нарушение правил в конце рукопашной схватки и долгие часы, проведенные им и его людьми в безуспешной погоне за Эриком.

— Утром мы продолжим поиски все вместе, — мягко перебил он Гилберта.

— Однажды он уже был в моих руках, и мне не нужна ничья помощь, чтобы схватить его снова, — возразил тот. — И уж на этот раз я его повешу на месте. — Не ожидая ответа, Гилберт в бешенстве покинул залу.

После его ухода лицо Эдварда помрачнело. Заметив Клива, который как раз в этот момент надумал оставить свое убежище за камином, он жестом подозвал юношу к себе.

— Клив, сходи за моей дочерью и попроси ее прийти ко мне. Я очень опасаюсь, что именно у нее найдутся ответы на многие вопросы, которые сегодня нас озадачили, — добавил он, обращаясь скорее к себе, нежели к молодому оруженосцу.

— Милорд, леди Розалинда… — Клив осекся, невольно усмехнувшись. Приходилось сказать правду — другого выхода не было. — Леди Розалинду не могут найти. Я обшарил весь замок, но ее нигде нет. И лошадь с седлом исчезла из…

— Исчезла?! — Сэр Эдвард вскочил на ноги. Его сдержанное раздражение сменилось гневным недоверием. — Розалинда уехала, не спросив моего дозволения? С кем? И куда?

— Боюсь, она уехала одна… разыскивать Эрика.