Роза Дюруа

Обмануть тетю Кандиду не составило большого труда. Уверенная, что Дульсе едет на пикник вместе с отцом, она нисколько не возражала, а только настояла на том, чтобы Дульсе взяла с собой пакет с пирожками, бутербродами и апельсинами. Дульсе не сопротивлялась — надо же соответствовать легенде. Кроме того, тетя дала ей тысячу песо, что было особенно кстати.

Когда Дульсе вместе с отцом села в машину, он спросил:

— А как же мы встретимся вечером? Ведь мы должны и приехать обратно вместе.

— Я буду ждать тебя у Лолы Алонсо, — ответила Дульсе, — начиная с пяти. А теперь заверни за поворот, так, чтобы тетя не увидела, и можешь меня высаживать.

— Давай я тебя довезу до дома этой Лусии, — предложил отец.

— Не надо, я сама добегу.

Если бы мысли Рикардо не были целиком и полностью поглощены предстоящей встречей с Милашкой, поведение дочери, наверно, показалось бы ему странным, немного подозрительным. Но все его мысли были сейчас в совершенно другом месте. Точно так же Дульсе, если бы она задумалась над действиями отца, возможно, показалось бы удивительным, что он так ловко подыграл ей, ничего при этом не спрашивая. Если бы она только знала, куда он едет, она бы отнюдь не обрадовалась.

Но они ничего не знали о планах друг друга, а потому стремились каждый навстречу своей судьбе.

Лус, как она и обещала Дульсе по телефону, еще с вечера начала покашливать и жаловаться на то, что у нее болит голова. Дон Антонио не на шутку забеспокоился:

— Да ты не простудилась ли?

— Не знаю, немного першит в горле.

Поэтому, когда на следующее утро Дульсе начала говорить шепотом, дон Антонио решительно оставил ее в студенческой гостинице.

— Посидишь сегодня дома, — сказал он, — а там посмотрим. Не хватало еще, чтобы тебя просквозило в автобусе и ты совсем потеряла голос.

Дульсе подошла к студенческой гостинице, когда автобус с хористками еще только отъезжал от входа — это всегда происходит с опозданием, особенно если едут девочки, каждая из которых в последнюю минуту что-нибудь забывает.

Дульсе дождалась, пока автобус исчезнет из виду, и прошла в холл студенческой гостиницы. Сверху по лестнице к ней уже бежала Лус. Сестры обнялись. Они вышли на улицу и устроились на тенистой скамейке под цветущим густым рододендроном.

Дульсе стала излагать Лус все, что ей накануне удалось вытянуть из тети Кандиды и из Селии, которая служила в их доме еще до того, как папа женился на маме, и все хорошо помнит, куда лучше, чем тетя Кандида, которая очень любит что-нибудь воображать.

И тетя Кандида, и Селия были совершенно убеждены, что Роза и Томаса вместе с малышкой погибли под обломками. Но при этом их мертвых тел никто не видел.

— Я им и говорю, — рассказывала сестре Дульсе, — а вдруг они не погибли? Может быть, они живы и живут себе спокойно в другом городе, в какой-нибудь Гвадалахаре? И при этом думают, что это мы погибли, поэтому нас не ищут.

— Да, и что сказала тетя? — спросила Лус.

— Она сказала, что это совершенно невозможно. Она же знает, где работает отец, например. Найти нас было очень легко. Значит, — заключила очень серьезно Дульсе, — она не хотела искать. Видишь, она для этого и фамилию поменяла, и в другой город переехала.

— Может быть, ты и права, — задумчиво согласилась с сестрой Лус. — Мне никогда не приходило это в голову, но мама иногда вспоминала тебя. Она очень жалела погибшую девочку, но гораздо реже вспоминала папу. Только когда я спрашивала о нем, она говорила, что он погиб, даже не так, она говорила: «Его нет».

— А Томаса? — спросила Дульсе о кормилице своей матери, которую прекрасно знала по хранившимся дома семейным фотографиям.

— Томаса? — задумалась Лус. — Ты знаешь, Томаса тоже. Да, теперь я уверена, Томаса знает, что папа не погиб. Когда мы ходили в церковь, она всегда молилась за упокой души Дульсе Марии, Паулетты, нашей бабушки, но никогда не упоминала имени Рикардо. Я не обращала на это внимания, понимаешь, о папе у нас так редко упоминали… Но это ведь очень странно, если подумать.

— Слушай! — воскликнула Дульсе. — А мама… она не вышла замуж снова? — Эта ужасная мысль только сейчас пришла ей в голову.

— Нет, — поспешила успокоить сестру Лус, — за ней, конечно, ухаживают разные поклонники, но она замуж, по-моему, не собирается. Но кто знает? Сейчас у нее появился один такой… симпатичный.

Дульсе сжала кулаки от досады.

— Симпатичный! Да разве есть кто-нибудь симпатичнее нашего папы!

— Кстати, а он? — спросила Лус. — Я так понимаю, что он не женился?

— Нет, — ответила Дульсе. — Я вчера расспрашивала тетю Кандиду и Селию, как он перенес гибель мамы. Они говорят, он чуть с ума не сошел от горя, несколько лет не мог прийти в себя, никуда не выходил — только работа и дом. А Селия, между прочим, сказала, что он винил в ее смерти себя. Понимаешь, что это значит? Он в чем-то был перед ней виноват. Может быть, они поссорились перед этим землетрясением. Что-то должно быть в таком роде. Я практически в этом уверена. Селия знает больше, чем говорит, но я попробую ее разговорить. А может быть, тетя Эрлинда что-нибудь скажет или дядя Рохелио?