Мэлисента не обращая внимание на пыль и грязь под босыми ногами шла по коридору и рассматривала остатки портретов, изрезанных ножами, остатки мебели в углах, грудой сваленной под оборванными шторами и готова была закричать от нахлынувшего на нее горя, безысходности: — Даже если вам так было все ненавистно, зачем же было все рушить? Зачем уничтожать то, что делает наш мир прекрасным, дает ощущение счастья, радости? Что же вы за люди такие? — открыв дверь за оторванной портьерой, она нашла спальню. Просторная комната в вишневых тонах была разгромлена, кровать разорена, одеяло валялось на полу в центре комнаты, миниатюрный столик жалкими остатками лежал у окна, кадки с сухими цветами жались к стенам, пытаясь спрятаться от ее глаз. — Да, уж. Я нашла спальню — будем считать, что мне повезло. Нужно переодеться, — Мэл двинулась к встроенному шкафу, дверцы которого сейчас были открыты, вернее то, что осталось от них висело на петлях. — Не густо, но мне хватит, — она достала из недр разоренного шкафа простое коричневое платье и усмехнулась. — Похоже на этой планете моим любимым цветом станет именно коричневый. А где же взять обувь? — почти забравшись в шкаф целиком, она, покопавшись в его недрах, достала от туда короткие черные сапожки. — Отлично, если мой размерчик, вообще буду счастлива.
Не сильно заморачиваясь по поводу своей внешности, и не имея возможности искать белье, она его просто не нашла, она надела поверх белоснежной сорочки платье, потом застегнула на ногах сапожки и выпрямилась, оглядывая пространство комнаты. — Первой задачей будет убрать спальню. Не люблю спать в грязи. Следующая задача, взять деньги, вернее найти, нужно же что-то и кушать, а ведь мне еще и двух голодных мужиков кормить. Потом решить вопрос с теми, кто у меня в подчинении, правда, сначала их тоже нужно найти.
Мужчины наблюдали за ее босыми пятками, которые сверкали убегая вверх по лестнице, а потом синхронно развернулись к выходу и переглянувшись, двинулись на улицу.
— Здесь нельзя жить, — констатировал Питер, прислоняясь к дверному косяку.
— И не только, здесь нельзя даже находиться, не то, что жить, — подтвердил его слова Дазан.
— И что делать будем?
— Отсюда надо уходить. Не нравится мне тишина этого замка, — Дазан сделал шаг вперед, останавливаясь на каменной дорожке и вглядываясь в покосившиеся ворота. Что он там хотел увидеть неизвестно, но все его чувства, интуиция и здравый смысл вопили об опасности.
— Но куда нам идти? Мужчины не имеют своего жилища, мы с тобой хоть и члены семей, но нам не выделены: ни наделы, ни слуги, — Питер оторвал свою спину от косяка и двинулся к другу.
— Моя интуиция меня еще не подводила. Здесь для нее не безопасно, — ответил Дазан и тут же поднял голову вверх, привлеченный стуком ставни.
А в спальне, которая так понравилась Мэл, девушка решила навести порядки, не откладывая все в долгий ящик. Открыто окно, которое привлекло молодого человека стуком ставни, одеяло брошено на подоконник и из него с удовольствием выбивают ножкой от стола — пыль.
— Наша госпожа решила навести порядок в замке? — Питер смотрел за действиями девушки и захотел здесь остаться. — Слушай, мы же можем всех призвать к порядку. Нам и идти то некуда, давай останемся?
— Предлагаешь навести здесь порядки словами? У нас нет реальной власти, — взвыл Дазан.
— Ну почему, у нашей госпожи есть же сила, магия. Опираясь на нее, можно призвать к ее тонкой ножке слуг, — Питер продолжал смотреть за действиями девушки, а она, бросив одеяло на подоконнике, открыв второе окно, стала выбрасывать на улицу остатки мебели, ну или то, что смогла поднять.
Дазан покачал головой, посмотрел на друга и констатировал факт: — Она не пользуется магией, как мы привыкли. Она работает руками и головой. Ее магия стихийная, ее еще учить и учить… Но кажется другого пути у нас нет. Давай продумаем пути ее защиты, пока она с таким рвением очищает замок от мебели.
И мужчины двинулись к воротам замка, да, парковая зона в плачевном состоянии, но стены окружающие замок стоят крепко, брешей нет, а вот ворота сорваны с петель и лежат рядом на земле, изображая настил.
Дазан Хитс
Дазан родился в семье советника Теффаны и прожил под крылом матери почти до пяти лет, пока он ей не надоел. Белые волосы, серые глаза, молочная кожа ребенка вызывали у нее сначала умиление, а потом лишь горечь от потери любимого.