Роза и ее братья

– Давай лучше ты поучишься вместе со мной. Дядя нам все объяснит, а ты сможешь смотреть на картинки. Мы сегодня вместо костей займемся глазами, потому что это тебе интереснее, – добавила Роза, не заметив на лице кузена особого энтузиазма по поводу познаний в физиологии.

– Роза, нецелесообразно перескакивать с одного на другое… – начал было доктор Алек, но она торопливо прошептала, кивнув в сторону Мака, который с тоской устремил скрытые очками глаза в сторону запретных книг:

– Он сегодня в дурном настроении, нужно его развеселить; расскажи про глаза – ему это явно понравится. А мною потом займешься, дядя.

– Ну хорошо. Садитесь, пожалуйста, господа студенты. – И доктор звучно постучал пальцем по столу.

– Давай, дружок, устраивайся со мной рядом, тогда нам обоим будет видно картинки, а если головка устанет, можешь прилечь, – заворковала Роза, с присущей ей душевной щедростью открывая свой колледж для родственника и не забыв принять в расчет слабости, свойственные всему роду человеческому.

И вот, сидя бок о бок, они выслушали очень простое объяснение того, как устроен глаз; им оно показалось занимательнее любой сказки, ибо рассказ дополняли замечательные картинки, а чрезвычайно благорасположенный учитель пытался сделать урок как можно интереснее.

– Ух ты! Если бы я знал, как неаккуратно обращаюсь с таким хрупким механизмом, не стал бы читать у камина или подставлять книгу под яркое солнце, – произнес Мак, внимательно вглядываясь в увеличенное глазное яблоко, а потом, отпихнув картинку, он возмущенно добавил: – И почему человека не учат, из чего он состоит, как за этим следить? А ты потом поди разберись со всеми своими бедами! А как машинка испортилась, так и учить поздно: он уже сам все узнал и никому не скажет спасибо.

– Ах, Мак, я постоянно это твержу, только никто не слушает. Вам, молодежи, знания эти просто необходимы, и, по идее, сообщать их вам должны отцы и матери. Только они и сами ничего не знают, вот и бредем мы в потемках, как ты и сказал. Будь у меня сыновья, я бы не пичкал их греческим и латынью, а обучал бы законам здоровья. Математика вещь полезная, но мораль еще полезнее – и как же сильно мне хочется, чтобы это поняли и учителя, и родители.

– Некоторые-то понимают; тетя Джесси беседует со своими сыновьями о важных вещах, вот бы и нам так же! Но мама постоянно занята по хозяйству, папа на работе, на это времени и не остается, а если бы и оставалось, вряд ли бы из разговоров получилось что-то толковое, потому как мы к этому совсем не привыкли.

Тут бедолага Мак был совершенно прав и всего лишь высказал то, чего не хватает очень многим мальчикам и девочкам. Отцы и матери слишком заняты работой и домашним хозяйством, некогда им изучать своих детей, взращивать то прекрасное естественное доверие, которое лучше всего прочего охранит ребенка от бед, ибо в нем – самая надежная родительская сила. Вот юные души и носят в себе свои беды и искусы, пока не случится беда, – тут всех охватывает сожаление, вот только уже поздно. Большое счастье, если мальчик или девочка может, не таясь, делиться с родителями всеми своими тревогами и знает наверняка, что ответом станут сочувствие, помощь и прощение; еще большее счастье, когда родители, черпая из закромов собственного опыта и добродетели, способны наставить и воодушевить тех, за кого несут всю полноту ответственности.

Именно о таком доверии втайне мечтали Роза и Мак и, повинуясь безотказному чутью, обратились к доктору Алеку, поскольку в нашем непостижимом мире часто бывает, что отцовское или материнское сердце стучит именно в груди дядюшки-холостяка или незамужней тетушки; признаться честно, я считаю, что эти достопочтенные создания – бесценный дар природы, великое благо для чужих детей. Причем этим наставникам детское доверие в утешение, а еще на их долю достается крепкая и невинная привязанность, которая в противном случае была бы растрачена втуне.

Доктор Алек был именно таким дядюшкой, и в сердце у него нашлось место для всех племянников, но особенно для сиротки Розы и хворого Мака; и вот когда мальчик высказал, сам того не сознавая, упрек своим родителям, а Роза добавила, вздохнув: «Как же, наверное, замечательно, если у тебя есть мама!», добрый доктор был несказанно тронут, решительно захлопнул книгу и сердечным тоном произнес:

– Ну вот что, дети: вы всегда можете прийти ко мне и поведать обо всех своих невзгодах, а я, с Божьей помощью, помогу вам с ними разобраться. Ведь именно за этим я, как мне представляется, сюда и приехал, так что ваше доверие будет мне величайшей наградой.

– Знаем, дядя, и обязательно придем! – откликнулись они хором, и сердечность их тона согрела ему душу.

– Вот и отлично! Ну что ж, занятия окончены, советую вам проветрить ваши шесть миллионов альвеол, всласть побегав по саду. Мак, приходи снова в любое время, мы подробно тебе объясним, как устроены твои «машинки», как ты их называешь, и позаботимся, чтобы они работали без сбоев.

– Обязательно, сэр, премного вам благодарен.

И студенты-физиологи отправились на прогулку.