Роза и лилия

Трактирщик принес каплуна, нож и вилку.

Не отойдя еще от поцелуя Исаака, Жанна в восторге смотрела на каплуна. Ни разу еще не доводилось ей видеть такой упитанной, так хорошо зажаренной птицы, из которой сочился пахнущий розмарином и шалфеем жир. Жанна вытаращила глаза.

Исаак воткнул вилку в птицу и стал резать ее на куски. В миску Жанны он положил кусок бедра, а потом взял мяса себе. Трактирщик с восхищением наблюдал за ловкостью Исаака. Тот заказал ему еще кувшин вина.

Жанна была очарована.

Исаак подал ей нож, чтобы отрезать нижнюю часть ножки, долил вина и подал пример: впился зубами в мясо.

Жанна принялась за свою порцию.

— Я бы оставила половину на завтра, — сказала она. Исаак рассмеялся.

— Ешь сейчас, пока не забрали, — сказал он. Она принялась за третий стакан вина. Боже, до чего вкусно!

В качестве освежающей закуски трактирщик подал им сливы в масле и уксусе.

— Отчего ты так добр ко мне? — спросила Жанна Исаака.

— Ты думаешь, для этого нужна причина? Этим вопросом она никогда не задавалась!

— А может быть, я вовсе и не добр, — сказал Исаак. — Как знать, не потому ли ты здесь, что просто мне нравишься?

Жанна удивилась и даже перестала жевать.

— А я ведь нравлюсь тебе? — спросил Исаак.

— Да. Твои глаза. Твой голос. Твоя доброта.

— Ты хочешь сказать, что мое удовольствие доставляет тебе удовольствие? — сказал он, смеясь.

Не понимая толком, в чем дело, Жанна тоже расхохоталась.

Она доела мясо и посмотрела на две косточки в своей миске.

— Что это значит — «Пражанин»?

— Что я из Праги.

— Это такой город?

— Далеко отсюда. Очень далеко. В Богемии.

— Он красивый?

— Очень красивый.

— Такой же, как Париж?

Он рассмеялся:

— Да, такой же красивый.

— Там тоже есть король?

— Да. Фридрих Третий.

— У тебя нет никакого другого имени? Только Исаак?

— Нет, отчего же. Есть. Штерн.

— Штерн, — повторила за ним Жанна.

— По-немецки это значит «звезда».

— Ты немец?

— Нет, — ответил мужчина, по-прежнему смеясь. — Я из Богемии. Я еврей.

Про евреев она слыхала однажды от отца Годфруа. В незапамятные времена евреи распяли Иисуса. Но в самом Ла-Кудрэ евреев никто никогда не видел. Для отца Годфруа евреи были худшими из рода человеческого, а вот Жанне вовсе не показалось, что Исаак достоин лишь ненависти. Совсем наоборот. Она вздохнула. Тяжело, когда приходится все время в чем-то разбираться. Больно уж много всего на свете надо узнать и понять. Жанна откинула голову. Она захмелела, и ей было хорошо.

— Где ты собралась провести ночь?

— Не знаю. В конюшне.

— У меня есть флигелек. Там потеплее, чем в дырявой конюшне.

Точь-в-точь как днем, Жанна почувствовала волнение. Но ведь флигелек и вправду лучше конюшни…

Исаак расплатился. Жанна наблюдала, как серебряные монетки ложатся на деревянную столешницу. Потом они встали и прошли сквозь толпу гуляк, которые с каждой минутой гомонили все громче. Двор все так же поливал дождь и продувал ветер. Сделав пару шагов, они оказались в том помещении, что Исаак называл «флигельком». На деле это была просторная комната. В очаге пылал огонь. На сундуке Жанна увидела зеркальце. Она не решалась даже смотреть на него. Ее сердце могло не выдержать. Жанна едва стояла на ногах от усталости и хмеля. Она поняла, что зеркало больше не имеет для нее значения. Оно свою роль сыграло. Оно открыло ей ее лицо. Жанна смотрела на тюфяк, мечтая лишь об одном — улечься.

— Ложись, — сказал ей Исаак. — Тебе надо поспать.

Вот уж верно. С самого… короче, за эти пять дней она спала всего одну ночь в сарае в Фалезе. Жанна сбросила башмаки и улеглась. Господи, тут в изголовье даже была подушка, а на тюфяке простыня! Спустя мгновение она уже спала.

Было еще темно, когда она проснулась от непонятного и не испытанного доселе чувства наслаждения во всем теле.

Правую грудь ласкали чьи-то губы. На левой лежала рука.

— О! — простонала она, выгибаясь.

Никогда в жизни она не ощущала ничего более сладостного. Груди ее напряглись. Она подставила их жадным губам. Загадочные губы коснулись левого соска и стали его сосать.

— О! — повторила она громче.

Что это, сон?

«Исаак!» — вдруг осенило ее, она протянула руку и нащупала голову с шелковистыми волосами. Рука скользнула по затылку. Ниже. У него теплая и гладкая кожа. Голое плечо.

Жанна села, стянула рубаху и сорочку, потом снова легла и отдалась удовольствию.

Оно все полнее овладевало ее телом.

— Исаак, — прошептала она.

Его рука гладила ее бедра, живот и руки, потом спустилась ниже, скользнула по правой ягодице.

Жанна притянула его тело к себе, прижала и заключила в объятья. Она обнимала его с такой страстью, какой и не подозревала в себе. Она сжала руками его голову, и он, не ожидавший такого бурного порыва, обнял ее еще крепче.

— Что это? — спросила она, удивленная тем, что неведомая часть тела Исаака уперлась ей в живот.

— Это всего лишь я, — усмехнулся Исаак.