Роза и лилия

Посыльный от короля принес Жанне шаль такой тонкой работы, что казалось, она соткана из воздуха и только золотые нити шитья мешают ей улететь. К подарку прилагались туфли, обтянутые белым шелком и украшенные перламутром. Голова и ноги, сказала себе Жанна. Есть ли за этим что-то? Посыльный пояснил, что это вещи хозяйки замка Боте и его величество дарит их мадемуазель Жанне Пэрриш. Жанна попросила засвидетельствовать королю ее глубочайшую благодарность.

Бартелеми настоял на том, чтобы в Турнель Жанна прибыла в носилках.

Госпожа Контривель сварила напиток с анисом и мятой. Выпив две порции, Жанна устроилась в носилках и в страшном волнении отправилась в путь. Когда носильщики откинули занавеси и объявили, что они прибыли, Жанна, спускаясь на землю, сказала себе, что нипочем не выдержит предстоящую церемонию. Сам король встречал ее у дверей часовни. По сторонам от него стояли Бартелеми и отец Эстрад. Отец Мартино держался позади, с серьезным и счастливым видом.

Король подал ей руку. Жанна сделала реверанс и поклонилась священнику. Бартелеми взял ее за руку, и они проследовали за королем по главному проходу. Король уселся в парадное кресло справа от алтаря, за ним встали два пажа. Бартелеми и Жанна сели у алтаря. Все было как во сне. Позже Жанна вспомнила, что отец Эстрад говорил что-то о союзе розы и меча. Что король показался ей весьма задумчивым. Что облатка долго не растворялась во рту. Что после венчания три юных мальчишеских голоса пели с хоров что-то грустное и прелестное. Что Бартелеми надел ей на палец кольцо с бриллиантом. Что в какое-то мгновение ей показалось, будто подле священника стоит ее улыбающаяся мать. Что присутствовавшие захлопали в ладоши и тогда король встал.

Жанна едва пришла в себя только тогда, когда Бартелеми за руку вывел ее из церкви и гости стали ее обнимать. Среди них был прелестный юноша, очень похожий на Бартелеми. Это оказался Годфруа де Бовуа. Надменная блондинка, его сестра Батильда. Жанну вернули на землю лишь Гийоме и Сидони, кинувшиеся ей на шею и вручившие свадебный подарок — четки из перламутра и серебра. Госпожа Контривель, улыбаясь сквозь слезы, по-матерински обняла девушку. Жанна почти не разобрала, что прошептал ей отец Мартино.

Бартелеми провел молодую супругу в одну из зал дворца, где были уже накрыты два стола. Там король преподнес Жанне подвеску с большой жемчужиной. Не зная, как выразить свою благодарность, она поцеловала его руку, что было вовсе не по этикету. Король сказал, что она стала ему как дочь и воплощает Францию его мечты.

Карл пригласил молодых к своему столу и усадил от себя по левую руку. Справа расположились отец Эстрад, придворный священник и отец Мартино.

Со своего места Жанна могла видеть Гийоме и Сидони, которых ужин у самого короля приводил в совершенный восторг, и суконщицу, не сводившую с нее глаз. Что ж, они стали ее новой семьей, и она видела, как приятно им смотреть на нее. Тут Жанна окончательно спустилась с небес на землю.

Ужин тянулся бесконечно, и Жанна не знала, куда себя девать. Не могло быть и мысли о том, чтобы встать раньше короля. Наконец, молитвы ее были услышаны, и в пятом часу был дан сигнал к окончанию трапезы. Жанна хотела вернуться со своим мужем на улицу Галанд, но не тут-то было. Бартелеми объявил, что старое жилье для них слишком тесно. Но куда же они отправятся? В особняк Барбет на улице Фран-Буржуа, который король унаследовал от своей матери. Его величество специально для них велел протопить его и привести в порядок. Не имея сил спорить, Жанна последовала за мужем.

В тот вечер ей было не до роскоши старой королевской резиденции. Едва поднявшись наверх в отведенные им покои, Жанна разделась и улеглась в огромную кровать. Она закрыла глаза и тотчас уснула.

Когда Жанна проснулась, почувствовав желание выйти, она увидела обнаженного мужчину, который шумно посапывал подле нее. В подсвечнике горела свеча. Прихватив ее, Жанна отправилась на поиски чулана. В нем оказалось окно, в которое виднелось прозрачное летнее небо. Вдруг с окрестных колоколен прозвонили четыре раза.

Четыре часа! Господи, она проспала без просыпа десять часов! Но сон не проходил, и Жанна вернулась в постель с твердым намерением еще поспать. Улегшись, она едва успела подумать, что зовется теперь не Жанна Пэрриш, а Жанна де Бовуа, как сознание ее затуманилось.

Рано утром ее разбудил поцелуй. За ним последовали ласки. Они овладели друг другом, или, вернее, отдались друг другу.

— Ты словно само лето, — сказала Жанна.

— А ты как весна.

Вечером, когда супруги собрались удалиться к себе, под окнами раздались звуки дудок и тамбуринов. Голоса выкрикивали слова песенки, которую Жанна не могла разобрать за закрытыми окнами.

— Не подходите к окнам, дорогая. Этот жуткий гвалт только усилится, если они вас увидят.

— Что там такое?

— Эти фигляры прослышали о свадьбе и делают то, что велит обычай. Народ хочет, чтобы его мнение об этом союзе было услышано.