«Роза» Исфахана

— Мы это узнаем, — пообещала Натали. — Потому что уже заручились поддержкой ЮНЕП, комиссии ООН по экологии и комиссии по правам человека. Так что потребуем провести скрупулезное расследование, поскольку захоронение радиоактивных тел ненадлежащим образом угрожает здоровью жителей соседних государств. А на ноту протеста иранского МИДа мы ответили, что не имеем оснований не доверять рапорту нашего комиссара в Исфахане, то есть вашему рапорту, Аматула, и поэтому не выдадим находящихся в миссии людей до окончательного выздоровления больного. Дальнейшая же участь этих людей будет определена исключительно их собственными пожеланиями.

— А могут иранцы потребовать срочной эвакуации нашей миссии из Исфахана? — спросила Джин.

— Могли бы. Однако теперь, в связи с грядущим расследованием ЮНЕП, у них это уже вряд ли получится. Если иранцы не хотят еще большего скандала, им придется впустить на территорию своей страны и представителей ООН, и расширенную делегацию МАГАТЭ, призванную дотошно изучить последствия аварии на объекте, который, кстати, не фигурировал доселе ни в одном документе и ни на одной карте Ирана. Так что наша миссия, — добавила Натали после паузы, — может послужить для представителей этих организаций своеобразным опорным пунктом, поэтому они наверняка настоят на её сохранении. Тем более что вы, Аматула, и ваши подопечные были непосредственными свидетелями творимых в Иране безобразий.

— Как думаете, тот секретный завод закроют?

— Скорее всего да. Поскольку о нем не было известно ни МАГАТЭ, ни другим международным общественным структурам. Полагаю, к Ирану вообще теперь возникнет много вопросов, причем от всего мирового сообщества.

«Значит, надобность в кибератаке отпала, — с облегчением подумала Джин, — природа всё сделала за нас, за людей. Показала, где сокрыто зло и нанесла удар, положивший конец полониевому производству. Хотя бы на время. А дальше уж забота человека — не выпустить инициативу из своих рук. Не зря великий Толкиен нарисовал картину, где на помощь человеку вместе с ветрами и реками спешили птицы, звери и даже растения. Потому что всё живое тесно связано между собой и, почувствовав опасность, объединяется для решающей схватки с общим врагом. Проще говоря, всё живое, что было создано Творцом, выступает против творений злых рук человеческих. В данном случае — против радиационной угрозы».

— Я правильно понимаю, доктор, — спросила Джин у матери, — что наша первоочередная задача сейчас — проявить твердость и не поддаваться провокациям?

— Совершенно верно, Аматула, — подтвердила Натали тоном, словно действительно разговаривала с чужим человеком. Зная прямой и открытый характер матери, Джин понимала, сколь непросто ей это дается. — Мы же здесь будем активно действовать по всем дипломатическим каналам и, надеюсь, заставим иранцев принять наши условия…

В дверь постучали.

— Одну минуту, доктор… — Джин снова прикрыла трубку рукой и обернулась на стук. — Войдите.

На пороге вырос капитан Лахути. Горьковатый аромат кофейных листьев знакомого лосьона, смешанный с терпким запахом табака, — и Джин ощутила присутствие Шахриара неожиданно ясно и даже остро. И это ощущение заслонило от нее все остальное, даже разговор с матерью.

— Я перезвоню вам, доктор, — сказала она в трубку.

— Хорошо, Аматула, — ответила мать. — Ждем от вас информации в любое время суток.

— Спасибо.

* * *

— Почему вы не уехали, капитан? — спросила Джин, выключив телефон и сунув его под подушку. — Или карательные меры еще не завершены?

— А разве они начинались? — вопросом на вопрос ответил Шахриар и подошел к ней, мягко ступая по зеленоватым медальонам на исфаханском напольном ковре. Опустился в стоявшее рядом с её кроватью кресло, о чем-то задумался.

Джин заметила, что он грустен. Не зол и полон решимости довести распоряжения своих начальников до конца — нет. На его лице читалась именно грусть — тихая, невысказанная, засевшая глубоко в сердце.

— Вы получили из-за меня выговор, капитан? — попыталась она пошутить, хотя и понимала неуместность своей шутки. — Во всяком случае похвалы, судя по вашему виду, вы не дождались, — съязвила по инерции. — Равно как и повышения по службе.

— Ошибаешься — повышения как раз дождался, — безэмоциональное ответил он. — Кстати, почему ты продолжаешь мне «выкать»?

— От нервного перенапряжения, наверное, — смутилась Джин. — За последние сутки мне пришлось изрядно понервничать. К тому же радиационное отравление, как известно, тоже возбуждает нервные окончания, — это она уже сыронизировала над собой. — Так тебя можно поздравить? — спросила через мгновение, перейдя на «ты» и будучи не в силах отвести взгляд от смуглого красивого лица и грустных золотисто-карих тигриных глаз Лахути. — По-моему, ты не рад повышению.

— А чему тут радоваться? — пожал плечами Шахриар — Да, мне дают майора, но лишь с условием перевода отсюда на один из объектов в Хамадан.