Роза из клана Коршунов

— Право, множество вещей, что не смогут пострадать от разгула стихий. — Каринка попыталась всплеснуть руками, но из-за тугой перевязи только глубоко вздохнула. — К примеру, горсть погибшего лекарства для поднятия бури и изменения её направления по воле веянья нужных ветров. Ах, о чём же это я! Конечно, мне не может быть известны такие тонкости, что лелеялись за кромкой холодных скал. Возможно, именно человек с глубоким опытом и трезвым взглядом на искрящуюся солнцем песчаную гладь приоткроет мне тайны цветочных причуд, коль именно их в дыхании тишины пришлось собирать тайком для несчастного пациента, что уже к рассвету забудет о своей хвори. Как неимоверно приятно жертвовать мгновеньями сна для благородного спасения любимого господина!

Нлуй повернулся и не нашёл слов, видя, как невзрачная девица с видом профессионала перекладывает его скромный букет по веточке, подслеповато в темноте проверяя на качество каждый листик. Опытный политик и талантливый придворный почти испугался: он просто не сталкивался в обнаруженной информации с указаниями на просвещённость наследницы потерянного клана в области трав. Каринка с заметным усилием вспомнила детский ужас (книгу домоводства) и без сомнений отсортировала странный и явно не пригодный в пищу состав лекарственных травок.

— Что же привело сюда Вас? — въедливые красные глаза слегка засветились в ночи.

— Если говорить о конкретно этом месте, — девушка старательно отводила взгляд, чтобы не поддаться панике и сохранить остатки самообладания, — то скорее принесло. Мне, разумеется, из лучших намерений предложили без возможности отказа прекрасный вариант самосовершенствования посредством целительной медитации. Считаю необходимым поделиться этим секретом именно с Вами: глубокий транс до полного замерзании бренного тела возвышает душу и помогает бороться со многими низменными чувствами. Месть, наушничество там…. Ну, как? Посоветуете мне такой рецепт, несмотря на то, что преображение моего чистого духа может повлечь неудобные последствия в виде массового просвещения оставшихся?

На последнем предложении девушка резко повернулась к подозрительному вурлоку, в тайне надеясь, что её глаза сейчас так же сверкают как его. Мужчина не успел ответить: его безукоризненные реакции, ничуть не замутнённые почтительным возрастом и привычкой к размеренной и вальяжной жизни аристократа, сработали раньше, чем до Каринки донеслись звуки шагов. Вурлок уже растворился в тощих, но поразительно удобных (как показала практика Нлуя) зарослях тонких прибрежных кустов.

"Просто не место для расправы, а проходной двор!" — с определённой долей раздражения подумалось девушке, уже почти представившей себе достаточно живописную картину собственной смерти в одиночестве и жадном холоде молчаливой осенней ночи.

Сначала проступила внушительная мужская фигура, немного нелепо бредущая без ориентиров с маленьким блёклым факелом, после в пятне света стал различим гроллинский походный костюм и тяжёлые ножны. Человек шагал в глубоком одиночестве, но более глубоком волнении.

— Рин! — фамильярно вскрикнул осунувшийся и словно посеревший Ларсарец, и в его голосе звучало столько радости и переживания, что приходилось прощать всю непочтительность обращения. — Как ты здесь оказалась в таком виде!?! Что произошло? На тебя напали?

Мужчина не слишком ожидал ответов на те многочисленные вопросы, что сплошной скороговоркой сыпались из него от волнения и удивления, пока снимал озябшую, связанную девушку с огромного камня, укутывал в собственный плащ и очень внимательно осматривал на предмет ранений. Растерявшаяся от такого внимания Каринаррия могла только тихо отвечать что-то невразумительное, краснеть от нахлынувшего смущения и с непривычным благоговением принимать изящную и очень проникновенную заботу о себе.

— Я больше с тебя глаз не спущу, — пообещал враз посерьёзневший Наследник, беря стройную девушку на руки. — Ты только не бойся, малышка.

Каринка неловко кивнула в ответ, стеснительно улыбнулась и приобняла своего телохранителя за шею, чтобы облегчить ношу. Странное и почти пугающее тепло проклюнулось в её маленьком ещё неопытном сердце.