Роза Марена

Она пошла дальше, слушая, как вода капает с ветвей мертвых деревьев, и видела лица, выступающие на их коре. Совсем не так, как бывает, когда лежишь на спине и смотришь на облака, а воображение рисует образы. Рози видела настоящие лица. Лица, искаженные болью. В большинстве своем они казались ей женскими. Лица женщин, с которыми как следует поговорили по душам.

Пройдя немного, она свернула по изгибу тропинки и обнаружила, что тропу преграждает рухнувшее дерево, в которое ударила молния во время грозы. С одной стороны ствол у него расщепился и обуглился дочерна. Ветки с этой стороны ствола еще угрюмо тлели, как угли небрежно потушенного костра. Рози боялась перелезать через него; острия излома и зазубренные щепки торчали по всему расщепленному стволу.

Она начала обходить его справа, где лежали вырванные из земли корни. Она уже почти вернулась на тропинку, когда один из корней дерева вдруг дернулся, затрепетал и обвился вокруг ее ноги, как грязная серая змея.

— Эй, бэби! Хочешь трахнуться как собачка, ты, сука?

Голос исходил из потрескавшегося сухого логова в земле, где так недавно стояло дерево. Корень скользнул выше по ее ноге.

— Хочешь встать на все четыре, Рози? Неплохо звучит? А я встану у задней дверцы. Или, если не хочешь, пососи мой спидоносный…

— Пусти меня, — тихо, но решительно сказала Рози и оттолкнула свернутым комком своей ночной рубашки удерживающий ее корень. Тот ослабил хватку, а затем отпал. Она торопливо обогнула дерево и выбралась на тропинку. Корень схватил ее достаточно крепко и оставил красный след на ноге, но быстро исчез. Рози полагала, что ее должно было ужаснуть случившееся, — быть может, нечто желало, чтобы она испугалась. Если так, то это не сработало. Она решила, что происшедшее довольно слабый вариант комнаты ужасов для женщины, четырнадцать лет прожившей с Норманом Дэниэльсом.

7

Еще несколько минут, и она очутилась в конце тропинки. Та выходила на ровную, круглую лужайку, и на ней стояло то, что показалось ей единственным живым во всей этой мертвой пустыне. Это было самое красивое дерево, какое только Рози видела в жизни, и на несколько мгновений она затаила дыхание от восхищения. Она была аккуратной посетительницей воскресной школы там, в Обревилле, и теперь вспомнила историю Адама и Евы в саду Эдема. Подумала, что если на самом деле существовало Древо Добра и Зла в том саду, то оно должно походить на это.

Дерево было одето густой листвой ярко-зеленого цвета, а его ветви тяжело провисали от щедрого изобилия плодов. Паданцы окружали ствол дерева розмариновым ковром. Многие из этих паданцев были еще свежими и сочными. Должно быть, их сбило во время грозы. Даже те, что уже давно начали гнить, выглядели почти неправдоподобно привлекательными. Челюсти Рози свело от удовольствия при мысли, что можно подобрать один из плодов и впиться в него зубами. Она подумала, что вкус у плода будет терпким и сладким, похожим на стебель сорванного ранним утром ревеня или малину, снятую с куста за день до того, как она окончательно поспеет. Пока она смотрела на дерево, один из плодов (по мнению Рози, он походил на гранат не больше чем на яблоко) упал с перегруженной ветки, ударился о землю и раскрылся, обнажив розмариновые складки мякоти. В выступившем соке она увидела семена.

Рози сделала шаг к дереву и остановилась. Ее сознание раздвоилось: рассудок утверждал, что все это должно быть сном, а чувства и ощущения безошибочно свидетельствовали о том, что это самая что ни на есть реальность. И сейчас, как мятущаяся стрелка компаса, оказавшегося среди залежей руды, она ни на чем не могла остановиться. Слева от дерева находилось нечто, напоминающее вход в метро. Широкие белые ступени вели вниз, в темноту. Над ними возвышался алебастровый постамент с одним-единственным вырезанным словом: «Лабиринт».

Ну, это уж слишком, подумала Рози, но все равно подошла к дереву. Если это сон, то можно не боясь идти. Решительность могла даже приблизить момент, когда она наконец-то проснется и схватится за будильник, чтобы остановить его звон. Как же она обрадуется звонку на этот раз! Она вся продрогла, ноги у нее были грязные, ее хватал корень, и ей строил глазки каменный мальчишка, который в нормальном мире был бы слишком молод, чтобы понимать, на кого он, черт возьми, пялится. И главное, она чувствовала всем своим естеством, что, если вскоре не вернется в свою комнату, дело закончится жестокой простудой, а может, даже и бронхитом. Это не позволит ей пойти на свидание в субботу, и, кроме того, она неделю не сможет показаться в студии звукозаписи.

Эти мысли отвлекли ее. Рози опустилась на колени перед упавшим плодом. Она внимательно осмотрела его, снова прикинув, каков он оказался бы на вкус, и развернула уголок своей ночной рубашки. Она оторвала еще один кусок от нее, чтобы получить квадратный лоскут вроде носового платка, и это получилось у нее лучше, чем она ожидала. Она положила тряпицу на землю, начала выбирать из плода семена и складывать их на нее.