Роза Марена

А после того как она расскажет ему все, что он захочет услышать, он поговорит с ней по душам.

Разве что «поговорит», быть может, не совсем верное слово для того, что он сделает.

Первый шаг — засечь ее. Второй — следить за ней с приличного расстояния. Третий шаг — последовать за ней, когда с нее уже будет достаточно и она покинет вечеринку… Наверное, после концерта, но, если ему повезет, возможно, и раньше. Он выкинет инвалидную коляску, как только выберется из Парка Чудес. На ней останутся отпечатки пальцев. Пара старых мотоциклетных перчаток решила бы эту проблему и добавила бы лишний штрих к образу Хампа Питерсона, но у него уже не было времени, не говоря о жуткой головной боли, которая теперь не отпускала его. Да это и не важно. У него было такое ощущение, что, начиная с этого момента, отпечатки его пальцев будут занимать его меньше всего.

Норман хотел застать ее дома и полагал, что, скорее всего, ему это удастся. Когда она сядет в автобус (именно в автобус — тачки у нее нет, а на такси тратить деньги она не захочет), он усядется прямо за ее спиной. Если он засечет ее где-то на пути от Эттинджерс к клетушке, в которой она играет в свои игрушки, он убьет ее прямо на месте, и черт с ними, со всеми последствиями. Однако если все пойдет как надо, он войдет за ней прямо в ее дверь, и там она получит такое возмездие за свою измену, какое не получала еще ни одна женщина на земле.

Норман покатил к будке с вывеской «Билет на весь день», увидел, что полная стоимость составляет двенадцать долларов, сунул деньги парню, сидевшему в будке, и въехал в парк. Путь был свободен; для уличной толчеи еще рановато. В этом, конечно, есть и свои минусы. Ему придется соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания. Но он справится с этим. Он…

— Приятель! Эй, приятель! Ну-ка, вернись!

Норман мгновенно застыл, руки словно приклеились к колесам кресла, пустые глаза уставились на «Волшебный корабль» и гигантского робота в старомодном капитанском кителе, стоявшего на мостике. «Свистать всех наверх!» — снова и снова выкрикивал робот-капитан голосом механической куклы. Нет, он не хотел привлекать к себе ненужного внимания… И вот, на тебе, именно это он и делает сейчас.

— Эй, лысый! Ты-ты, в инвалидной коляске!

На него стали оглядываться — одна жирная черномазая сука в красном сарафане, на вид в два раза тупее дебила с заячьей губой из «Базового лагеря». Она показалась Норману смутно знакомой, но он счел это чистой паранойей — он никого не знал в этом городе. Она отвернулась и пошла дальше, вцепившись в сумку размером с чемодан, но другие прохожие все еще пялились на него. Промежность Нормана вдруг стала влажной от пота.

— Эй, парень, вернись! Ты дал мне слишком много!

Какое-то мгновение до него никак не мог дойти смысл сказанного, словно с ним заговорили на иностранном языке. Потом он понял, и чувство облегчения — смешанного с отвращением к собственной несообразительности — окатило его как волной. Конечно, он дал парню в будке слишком много. Он совсем забыл, что он теперь инвалид, а не инспектор полиции Норман Дэниэльс.

Он развернулся и покатил обратно к будке. Жирный парень, высунувшийся оттуда, смотрел на Нормана с таким же отвращением, какое тот сам испытывал к себе. В руке он держал пятидолларовую бумажку.

— Семь баксов для инвалидов — ты чего, читать разучился? — спросил он, сперва ткнув банкнотой в вывеску на будке, а потом Норману в физиономию.

Перед Норманом мелькнула картинка, на которой он впечатал пятидолларовую бумажку прямо в левый глаз жирного козла, а наяву он взял ее и засунул в один из множества карманчиков своей куртки.

— Извини, — хрипло выдавил он.

— Ладно, бывай, — сказал мужик в будке и отвернулся.

С гулко бьющимся сердцем Норман снова покатил в парк. Он тщательно сконструировал образ… выстроил простой, но безупречный план для достижения своей цели и вдруг на самом подходе сделал нечто не просто тупое, а невероятно тупое. Что с ним происходит?

Он не знал, но теперь ему придется как следует разобраться в этом.

— Я могу это сделать, — пробормотал он. — Еще как могу, черт возьми.

«Свистать всех наверх! — проскрипел ему робот-моряк, когда Норман катился мимо него. — Свистать всех наверх! Свистать всех наверх!»

— Как прикажете, кэп, — пробормотал Норман, продолжая катиться дальше. Он подъехал к трехсторонней развилке со стрелками, указывающими на пирс, центральный проезд и зону пикников. Возле той, что указывала на пикник, висел маленький плакатик с надписью: «Гости и друзья „Дочерей и Сестер“, ленч в полдень, обед в шесть, концерт в восемь. Развлекайтесь! Веселитесь!»