Роза Марена

— Сегодня вечером, сука, — пробормотал Норман, спускаясь на лифте в одиночестве, если не считать его собственного отражения в тусклом зеркале кабины. — Сегодня вечером, если мне повезет. А я чую, что повезет.

У тротуара выстроилась очередь такси, но Дэниэльс прошел мимо них. Шоферы такси ведут записи пассажиров, а порой они запоминают и лица. Нет, он снова поедет на автобусе. На сей раз на городском. Он пошел к автобусной остановке на углу, прикидывая, не обманывает ли он себя, внушая себе мысль, что ему повезет, и решил, что нет, не обманывает. Он знал, добыча уже рядом. Знал, потому что смог воплотиться в Розу и воспроизвести ее мысли и манеру поведения.

Автобус — тот, что шел по маршруту Зеленой линии, — выехал из-за угла и подкатил к тому месту, где стоял Норман. Он поднялся в автобус, заплатил четыре четвертака, уселся сзади. Какое облегчение: сегодня ему не нужно быть Розой — и он стал разглядывать из окна пробегавшие мимо дома. Вывески баров. Вывески ресторанов. «Дели. Пиво. Пицца на вынос. Аппетитные девчонки без лифчиков».

«Ты не отсюда, Роза», — подумал он, когда автобус проехал мимо витрины ресторана под названием «Папашина Кухня». «Настоящие бифштексы по-канзасски» — гласила кроваво-красная неоновая вывеска в витрине. «Ты и не отсюда, но это ничего, потому что теперь здесь я. Я пришел забрать тебя. Как бы там ни было, забрать куда-нибудь».

Неоновые прямоугольники и темнеющее бархатное небо навеяли на него мысли о старых добрых денечках, когда жизнь не казалась такой жуткой и не вызывала какой-то клаустрофобии, как стены и потолок в комнате. Забавы начались, когда появился неон, — так, во всяком случае, было тогда, в относительно безмятежные годы его юности. Он находил местечко под яркой неоновой вывеской и нырял туда. Те деньки миновали, но большинство легавых — большинство хороших легавых — помнили, что нужно оглядываться с наступлением темноты. Как оглядываться за неоновыми огнями и кого и как подмазать на улице. Легавый, не умеющий проделывать таких штук, долго не продержится.

Наблюдая за пробегающими мимо вывесками, он решил, что сейчас уже должен приближаться к Кэролайн-стрит. Он поднялся, прошел в переднюю часть автобуса и встал там, держась за поручень. Когда автобус остановился на углу и дверцы распахнулись, он спустился по ступенькам и молча скользнул в темноту.

В газетном киоске отеля он купил карту города — шесть долларов и пятьдесят центов, возмутительно дорого, но расспросы о том, как проехать, могли обойтись ему дороже. У людей есть свойство запоминать тех, кто спрашивает у них, как проехать куда-то. Порой они помнят спросившего даже пять лет спустя — поразительно. Правда, об этом он, как полицейский, хорошо знает. Таким образом, лучше не спрашивать. На всякий неприятный случай. Скорее всего и так бы обошлось, но правила «Лишний раз оглянись» и «Не подставляй жопу» оправдывались в его жизни многократно.

Судя по его карте, Кэролайн-стрит выходила на Беадри-Плейс квартала через четыре к западу от автобусной остановки. Приятная небольшая прогулка теплым вечерком. Еврейчик из «Помощи проезжим» жил на Беадри-Плейс.

Дэниэльс шел медленно, словно прогуливался, засунув руки в карманы, с равнодушным и слегка отсутствующим выражением лица, нисколько не показывающим, что все его чувства напряжены, как бы переключившись на желтый сигнал светофора. Он отмечал каждую проезжавшую мимо машину, каждого пешехода, чтобы не пропустить кого-то, кто выделил бы его взглядом. Заметил его, Нормана. Таких не оказалось, и это было неплохо.

Добравшись до дома Тампера — а это был дом, а не квартира, еще одна удача, — он дважды прошел мимо него, наблюдая за машиной на подъездной дорожке и освещенным нижним окном жилой комнаты. Жалюзи открыты, но шторы опущены. Сквозь них он различал мягкое разноцветное мерцание, наверняка идущее от телевизора. Тампер не спал, он был дома, смотрел в ящик и, быть может, натирал себе одну или две морковки, перед тем как отправиться на автовокзал, где он попытается помочь уже другим женщинам, слишком тупым или вероломным, чтобы заслуживать помощи.

Тампер не носил обручального кольца и был похож на вонючего педика, по крайней мере на взгляд Нормана, но береженого Бог бережет. Он поднялся по подъездной дорожке и заглянул в «форд» Тампера четырех-пятилетней давности, в поисках каких-нибудь мелочей, которые навели бы на мысль, что человек живет не один. Он не увидел ничего, что вызвало бы предостерегающее звяканье колокольчиков в мозгу.

Удовлетворенный, он снова оглядел улицу и не увидел ни души.

«У тебя нет маски, — подумал он. — У тебя нет даже нейлонового чулка, который можно было бы натянуть на голову, да, Норми?»

Да, у него ничего не было.

«Ты позабыл про это, а?»