Роза песков

Утро Леона началось с розовеющей от смущения жены, стыдливо прячущей глаза, нежных поцелуев и сожаления о том, что ближайшие дни ему ничего не светит. Он так долго и нежно нацеловывал руки и ушки Нариз, что в конце концов рассмеявшаяся жена кинула в него подушкой и велела убираться.

Выходя, он краем глаза заметил кучу неубранных осколков и ухмыльнулся – никакой жалости к этой вазе он не испытывал. Пожалуй, стоит подарить что-нибудь почтенной фаранде Нерге, но, разумеется, никогда в жизни он ей не расскажет о том, что Нариз заподозрила их в любовной связи – он рассмеялся от души, благословляя про себя ее ревность.

За Леоном захлопнулась дверь и Нариз с размаху шлепнулась в груду подушек. Потянулась, как сытая кошка, перекатилась на бок и, зарывшись в батистовые рюши и кружева лицом, тихонечко прошептала:

-- Никому не отдам!

При всем ее жизненном опыте Леону она верила, и это было для нее главным. Пусть не было той самой, безумной книжной любви, пусть не было десяти оргазмов, которые только в книгах и могут испытать девственницы в первую ночь, но его аккуратность и крайне бережное к ней отношение Нариз оценила очень высоко.

Поскоблилась в дверь Катиш, ахнула над разбитой вазой и принялась собирать осколки. Лакеи принесли теплую воду, зная о привычках ридганы принимать душ дважды в день, и с удивлением обнаружили, что вчерашняя вода никуда не делась.

Нариз поздно сообразила, что и несколько пятен крови на простыне, и оставшаяся в душе вода, безусловно, дадут слугам пищу для сплетен.

Несколько раздраженно фыркнув, она подумала: «Да и фиг с ними, пусть хоть засплетничаются».

Теперь супружеские завтраки, обеды и ужины проходили совсем по-другому. Это был тот самый медовый месяц, которого у нее никогда не было в прошлой жизни. Леон сократил все свои дела, какие только мог. Они почти каждый день, если позволяла погода, ездили на конную прогулку и регулярно занимались всякими глупостями.

Например, однажды ночью, оголодав, решили не будить прислугу, а втихаря спустились на кухню, надеясь найти что-нибудь готовое. Но, увы, все кладовки находились под замками, и единственное, что они смогли обнаружить была корзина с сырыми яйцами.

Заявив мужу, что это вовсе не проблема, Нариз почти умело растопила печку и взялась за приготовление перекуса. Яичницу она, разумеется, спалила.

Им было настолько хорошо вдвоем, что они отвергали все приглашения в гости, которые иногда приходили от соседей. И если бы не письмо Рейга, так бы и провели зиму в замке без людей – обалдевшие и счастливые.

Письма от Рейга приходили достаточно регулярно, но особых новостей там не было. Он отписывался о погоде, о том, что в лавке все идет прекрасно. И что вторая лавка уже работает дает доход не хуже. Что отец доход этот копит и собирается отдать ей, на личные расходы. И что в целом, хвала Богам, все замечательно.

Последнее же письмо, которое ей подали сразу после завтрака, содержало сообщение о том, что отец заболел, и лекарь велел ему не вставать с постели.

Пусть это было не слишком разумно, но в столицу они выехали еще до обеда.

Дом встретил Нариз тишиной и покоем, сидящим в кресле у камина отцом и Рейгом, записывающим что-то под его диктовку. Взаимные охи и ахи были не так уж и долги. Нариз пришлось успокаивать отца, объясняя, что она просто соскучилась.

Слуги спешно готовили комнату, а Леон с удивлением обнаружил в доме сидящего за бумагами Корта. Смущенно помявшись, тот пояснил:

-- Дома же никакой возможности нет работать – дети покоя не дадут. Палаццо в аренде, платят аккуратно. Я уж было думал снять комнату для работы, но… -- он поджал губы, поморщился и выдохнул: -- дороговато это. А тут фаранд Контеро предложил…

Леон засмеялся -- Корт всегда был прижимист. Однако, тот, слегка обидевшись на насмешку над собственной скупостью, укоризненно сказал:

-- Бесплатно-то всегда лучше! Да и по лавкам… Случись что, а я тут как тут!

-- И часто что-то случается?

-- Ну, пока ничего не случилось, но мало ли!

Нариз в это время, утащив Рейга, вытряхивала из него душу:

-- Соображать надо, что пишешь! Я за эти три дня чего только ни передумала!

-- Да что ты накинулась-то на меня? Лекарь действительно велел ему лежать. Он и лежал. Два дня лежал. Отвары пил, еще какой-то мазью его мазали. А вчера лучше стало, он и не захотел больше отлеживаться.

Немного успокоившись, Нариз полюбовалась на изрядно подросшего братца, потрепала его отросшие жесткие волосы и отправилась в комнату – умыться с дороги и переодеться к трапезе. Тем более, как сообщил отец, к обеду он ожидает своего старинного приятеля – фаранда Миронга.

К обеду они с Леоном чуть не опоздали. Дома им, последнее время, частенько приходилось есть обед холодным. Но тут, вспомнив о госте, Нариз нашлепала мужа по шаловливым рукам, и они пришли почти вовремя.

Обед проходил тихо, по-семейному. Нариз полюбовалась аккуратными движениями Рейга за столом. Супруги Корино не зря получали зарплату - манеры брата явно стали лучше.

Велись неторопливые разговоры о делах, о здоровье приболевшей фаранды Миронг.